Назад >>>

ГОСТИ АЛЬМАНАХА

---

---

Соснер Илья Юрьевич,
Москва

СТОЯ НА ПЛЕЧАХ ТИТАНОВ
Ярославское ополчение в войне 1812 года^*

          Сегодня новым великолепным памятником Отечественной войне 1812 года вознесся в Москве возрожденный храм Христа Спасителя. На его мраморных досках начертаны восстановленные надписи о подвигах русского оружия, есть там запись и о Ярославском ополчении.¹ Вражеское нашествие в очередной раз сплотило нацию, везде по городам и селам наблюдался подъем народного патриотизма. Во многих губерниях начали стихийно организовываться дружины, а 6 июля 1812 года вышел манифест Государя Императора Александра I о создании народного ополчения. Все российское ополчение было разделено на 3 округа, Ярославское ополчение входило в первый. Когда речь заходит о спасении Отечества, как это было в 1812 году, война, в которой приняли участие представители всех российских сословий, вскоре приняла национальный, отечественный характер. Понимая ее название «народная», не в узком социальном смысле, а как войну всех сословий и особенно армии мы не можем обойти вниманием российское дворянство, которое, безусловно, сыграло руководящую и цементирующую роль.
          Крестьянство, составлявшее большинство населения страны, принесло и наибольшие жертвы, но вклад в победу различных сословий не может быть сосчитан арифметически. Война 1812 года была не просто народной, она стала национальной, т. е. соединяющей всех перед лицом национальной угрозы. Противоборство двух императоров и их империй, носившее ранее характер политической борьбы за передел мирового пространства и порядка, принял со стороны России характер национальной, отечественной войны. Ярославский гражданский губернатор князь Михаил Николаевич Голицын распорядился созвать немедленное собрание всех дворян губернии. Съехавшиеся дворяне постановили: «Мы пожертвуем, чего бы не потребует от нас Отечество», распространив свое воззвание по церквам и народным сходкам по губернии.²
          Манифесты о неприятельском нашествии вызвали подъем патриотических чувств: народ толпился на площадях, оживленно обсуждая воззвание Государя и распоряжения властей. Купцы и дворяне, мещане и крестьяне - все сословия наперебой спешили помочь Родине: кто деньгами, кто вещами и военной амуницией, а кто и личным участием в боевых действиях. Славные традиции, жившие в памяти народной при каждом нашествии на страну полчищ неприятеля, и дали столь высокий патриотический народный подъем. Сотни молодых людей явились к начальству и просили принять их на воинскую службу. Но основную силу ратников ополчения, безусловно, составляли помещичьи крестьяне и дворовые люди. Начальником ополчения 29 июля был избран генерал-майор Яков Иванович Дедюлин, который и пробыл им до конца войны. Также ярославским дворянством были избраны полковые начальники, которыми стали: гвардии полковник Дмитрий Евграфович Поливанов, полковники Николай Лукич Михайлов и Михаил Петрович Селифонтов, подполковники Павел Аполлонович Соколов, князь Петр Дмитриевич Ухтомский, Федор Семенович Куломзин, Николай Петрович Ханыков³ (по некоторым сведениям частями ополчения также командовали подполковники Кучицкий и Емельянов.⁴ Постановлено было составить временное ополчение (по 1 воину с 25 ревизских душ) от 17 до 45 лет, а одеть их по образцу «московских сил». Офицеров в полки набирали сами полковые командиры.
          На содержание ополчения, закупку лошадей и провианта постановили собрать с дворянства по 2 рубля с каждой ревизской души. Население самоотверженно откликнулось на призыв помочь Отечеству; ярославское дворянство пожертвовало 817550 руб.; купечество и городское население по началу собрало 295253 руб., а позднее еще неоднократно. Духовенство собрало не только деньгами, но и серебром - 68828 руб. Всего по губернии было собрано 1374417 рублей.⁵ На вооружение ратников за недостаточностью оружия, присланы были 5000 ружей из Петербургских арсеналов, и 4000 - с Сестрорецкого оружейного завода. Хотя это оружие было старым и отремонтированным оно неплохо послужило в Отечественную войну, позднее к нему добавлялось трофейное французское и поставленное английское оружие.⁶ Первоначально планировалось сформировать 7 полков, фактически же было образовано только 4 пеших и один конный полк, под командою полковника Селифонтова.⁷ Ярославский уезд выставил - 1633 человек, Романовский - 1346, Мышкинский -1130, Ростовский - 1089, Мологский - 1089, Пошехонский - 1086, Даниловский -1076, Углицкий - 977, Любимский - 842 и Рыбинский - 757, а всего было собрано по губернии 11025 человек.⁸ Согласно рапорту начальника ополчения в пеших 4-х батальонных полках и в одном конном числилось в строю: 331 офицер, 764 урядников строевых и нестроевых, 10592 рядовых, из них 112 писарей, итого 11687 человек.⁹ По другим источникам в ополчении числилось от 11112¹⁰ до 11318¹¹ ратников. 12 августа 1812 года в город Ярославль прибыла под командою трех офицеров первая партия из 150 воинов, набранных в Романовском уезде. А уже 15 августа начальник ополчения рапортовал, что из прибывших партий образован батальон 1-го пехотного и 1-я сотня конного полков.¹² Через три дня в Ярославле состоялся смотр вновь набранного ополчения; генерал-губернатор принц Г.П. Ольденбургский лично осмотрел его, остался недоволен увиденным и предписал вернуть явно негодных кандидатов в ратники их помещикам для перемены.¹³ 19 августа Император Александр I в своем рескрипте графу Ф.В. Растопчину, являвшемуся начальником ополчений 1-го округа, приказал направить Ярославское ополчение в окрестности подмосковного города Дмитрова, и 23 августа наскоро подготовленные и необученные полки ополчения выступили было в поход для защиты Москвы. Но уже 9 сентября Кутузов приказал начальнику ополчения генерал-майору Дедюлину использовать его ополчение для защиты рубежей собственной губернии.¹⁴
          5 октября Ярославское ополчение совместно с Тверским расположились между Тверью и Клином, перекрывая неприятелю путь из Москвы на Санкт-Петербург.¹⁵ Когда неприятель стоял в Москве, Ярославская губерния была от него в непосредственной близости. Толпы беженцев из столицы и ее окрестностей заполонили город, их число увеличивалось, с каждым днем: «по улицам в три-четыре ряда ехали всякие экипажи и шли пешие с имуществом и детьми,» - вспоминал современник.¹⁶ Тревога охватила не только Ярославль, волновались Рыбинск и Углич, власти срочно готовили к эвакуации церковное имущество и ценности, нанимали лошадей, лодки и для охраны снаряжали чинов полиции, готовили переправы через Волгу на ее левый берег. После того, как французы заняли Москву, командование русской армии приняло меры для охраны дороги, ведущей из нее на Ярославль; был отряжен казачий полк войскового старшины Победнова 1-го, которому предписывалось ежедневно доносить в Ярославль обо всех передвижениях неприятеля. По материалам этих донесений в Ярославле вывешивались рукописные афишки; они доносят до потомков всю тревогу и неопределенность того времени.¹⁷
          В Ростове Великом также была учреждена пешая и конная стража дежурившая ночами вкруг города.¹⁸ 7 октября 1812 года неприятель покинул Москву, началось отступление Великой армии. Осенью Ярославль стал главным местом сбора резервных полков русской армии. Сюда было отправлено 13000 человек в распоряжение генерал-лейтенанта А.А. Клейнмихеля для формирования пехотных батальонов и полков, которые позднее прибыли в Тарутинский лагерь. В Ярославле же было сосредоточено и 24000 рекрут - из них позднее сформировали 24 новых пехотных батальона, что во второй половине ноября были выдвинуты в район Витебска для дальнейшего участия в Заграничном походе русской армии.¹⁹ По всей территории Ярославской губернии в обе стороны двигались бесконечные колонны: в одну воинские команды, в другую партии пленных, сопровождаемые ополченцами. Все эти проходящие отряды тяжелым бременем ложились на плечи жителей губернии, постои и кормежка, повинности и постояльцы, деньги же обыватели получали не часто и далеко не в полном объеме. Для снабжения продовольствием частей армии за счет населения в 12 губерниях, в том числе и в Ярославской, осенью стали организовывать передвижные продовольственные магазины, состоящие из подвод с сухарями, крупой и овсом. В октябре месяце в Ярославле был открыт главный военный госпиталь, из-за скученности пришлого населения, огромного числа раненых, больных и пленных в городе начались эпидемии.²⁰ «Из присылаемых и проходящих через Ярославль пленных и дезертиров неприятельского войска здесь составляли легион, под названием русско-немецкого» - писал очевидец.²¹ Указом Императора от 9 октября часть Ярославского ополчения была направлена в распоряжение генерал-адьютанта П.В. Голенищева-Кутузова, командовавшего армейским партизанским отрядом, где и находилась до середины ноября. Штаб ополчения размещался в это время в Угличе.²² Вероятно, тогда ополчение продолжило свое формирование и обучение воинским наукам, а к 14 ноября выступило в составе 4-х полков и 260 конных казаков через Тверь в Смоленскую губернию, где присоединилось к главной армии.²³ Из рапорта начальника ополчения от 9 декабря видно, что в ополчении состояло: штаб- и обер-офицеров - 222, урядников - 650, ратников - 9626 человек.²⁴
          1 января 1813 года Действующая армия, преследуя остатки Великой армии, перешла Неман и вступила в Польшу, а затем в Пруссию, блокируя неприятельские гарнизоны в ряде крепостей, в том числе и в Данциге (что ныне - город Гданьск, Польша). В этой осажденной крепости французами было сконцентрировано 35364 человек, представлявших собою части вооруженных сил 22 союзных Наполеону государств. Однако годных к бою воинов в гарнизоне крепости набиралось едва ли 12000. В январе, т. е. в самом начале осады, русские войска насчитывали такое же количество воинов - 12000 человек. Они состояли из частей, действующих в Пруссии против союзников Наполеона: корпуса генерала от кавалерии графа М.И. Платова (из армии адмирала П.В. Чичагова, около 7000 человек) и войск генерал-лейтенанта графа Ф.Ф. Штейнгеля (из группировки генерала от кавалерии графа П.Х. Витгенштейна около 5000 человек).²⁵ В начале 1813 года 1-й и 2-й пешие казачьи полки Ярославского ополчения были прикомандированы к артиллерийским паркам, а 3-й и 4-й полки были под Магдебургом.²⁶ 23 апреля в расположение русского лагеря прибыл новый командующий осадным корпусом герцог Александр-Фридрих Вюртембергский, который должен был заменить собою генерал-лейтенанта Ф.Ф. Левиз оф Менара. Замена командующего, вероятно, была продиктована желанием, позволить отличится родственнику Императора и малоэффективностью, проводимой генералом Левизом с 6 февраля 1813 года правильной осады крепости. Новый командующий стал спешно реорганизовывать осадный корпус, заботился не только о правильном расположении войск, но и об улучшении их снабжения. 9 марта под Данциг прибыли обещанные генералом Витгенштейном первые отряды Санкт-Петербургского и Новгородского ополчений численностью в 2000 человек под командованием генерал-майора В.И. Ададурова, начальника 2-й дружины Санкт-Петербургского ополчения. Эти подходившие в течение марта и позднее отряды ополчения должны были постепенно замещать собою полевые полки, необходимые нашему командованию на главном театре войны в Саксонии. Поскольку части ополчений были вооружены плохого качества огнестрельным оружием, а многие ее ратники по-прежнему сражалась с топорами и пиками, командующий был вынужден организовать оружейные мастерские. Вокруг Данцига развернулись лазареты и госпитали для больных и раненых воинов. А из России постоянно подходили все новые подкрепления. В конце мая к осадному корпусу присоединилась 1-я дивизия Восточно-Прусского ландвера (ополчения) в количестве около 6000 человек и вместе с ней союзный русско-прусский сухопутный осадный корпус составил уже более 16000 человек. Морскую блокаду, осуществляемую английским флотом, усилила российская флотилия под командованием адмирала А.С. Грейга, назначенного под Данциг 26 марта. Союзный флот, блокирующий осажденный гарнизон со стороны Балтийского моря, вырос до 83 канонерских лодок, 6 галеотов, 2 фрегатов и 2 корветов с командой в 2278 человек, а общее его вооружение составило 154 орудия. Имелись на вооружении союзников и английские ракеты Конгрива. Вскоре к осадному корпусу прибыли очередные пополнения. 13 июня под Данциг подошел 12-ти тысячный отряд, состоявший из полков Ярославского, Тульского и Калужского ополчений, большая часть которых была вооружена одними пиками, кроме ярославского, имевшего огнестрельное оружие.²⁷ Ополченцы вместе с Копорским и Низовскими пехотными полками, первоначально вошли в резервный отряд под командою генерал-лейтенанта князя Д. М. Волконского 3-го.²⁸ Участвовавшие в июньских боях необстрелянные отряды русского ополчения и прусского ландвера большой кровью окупили свое боевое крещение. В то время, когда герцог Вюртембергский реорганизовывал свой корпус, его пикеты беспрерывно беспокоили форпосты гарнизона осажденной крепости. Весь май происходили стычки, а в начале июня союзники предприняли неудачную попытку выбить французские посты из предместий Хелм (Chelm) и Седльце (Siedlce), но каждый раз французские солдаты отступали под прикрытие своей артиллерии, стрелявшей с высот Бискупьи горки (Biskupia Gorka). Сильный артиллерийский обстрел часто вынуждал союзников к отходу на свои позиции. Эти утомительные для гарнизона бои, а также ночные нападения русских и необходимость постоянного сбора фуража для кавалерии склонили командующего французским гарнизоном Данцига генерал-губернатора Жана Раппа к началу активных боевых действий.²⁹
          На рассвете 9 июня мобилизованные жители Данцига, годные к ношению оружия, и даже чиновники военной администрации, с возами для фуража, под прикрытием войск и артиллерии вышли из города для сбора с окрестностей сена. Силы гарнизона численностью до 10000 человек вышли из ворот города почти на всей протяженности Западного участка фронта от местечка Вжещь (Wrzeszcz) до местечка Орунья (Orunia). Союзники не ожидали такой масштабной вылазки осажденных. Русские посты у местечка Орунья под начальством генерал-майора И.И. Черныша стойко оборонялись от атакующего неприятеля. По всей линии началась канонада, но в самый разгар сражения в крепость прибыл адъютант генерала Друо капитан Плакет, который привез известия о заключении перемирия между Наполеоном и союзниками.
          Эту же новость в наш лагерь доставил полковник Вольцоген. Военные действия были прерваны 10 июня, а спустя 6 дней был подписан трактат о перемирии. После ухода к Главной русской армии регулярных частей, принц Вюртембергский со своим штабом интенсивно обучал прибывшие батальоны ополченцев военному делу. Он рапортовал в Главную квартиру: «…ополченцы вооружены большей частью в пики и топоры и плохого качества огнестрельного оружия и, что более всего не хватает им Сапогов…» Поэтому специально для них под Данциг был отправлен транспорт с сапогами. Новоприбывшие полки ополчений из Калуги, Тулы и Ярославля первоначально не имели никакого обоза. В лагере свирепствовали болезни, сам командующий после посещения одного из госпиталей, заболел тифом и был вынужден в конце июля временно передать руководство старшему в чине генерал-лейтенанту князю Д.М. Волконскому - начальнику Тульского ополчения. 5 августа генерал Рапп официально заявил о разрыве перемирия и уведомил, что через 6 дней начнутся военные действия.
          Но соотношение сил к этому времени склонилось в пользу союзников. Силы гарнизона все еще составляли 12000 человек при 300 орудий, а силы союзников достигли 40000 человек при 200 орудий, не считая корабельной артиллерии. Не доставало только осадной артиллерии и инженерных войск.
          Благодаря хорошо поставленной разведке, шпионам и дезертирам союзники превосходно изучили расположение неприятеля на позициях. Осада была возобновлена артиллерийской дуэлью в полдень 12 августа. А на следующий день впервые были использованы ракеты, что вызвало в городе пожары. 16 августа утром начались бои в районе местечка Орунья между французами и пруссаками. Небольшой лесок несколько раз переходил из рук в руки. «Это была разминка перед событиями последующих дней», - писал очевидец, «в ночь с 16 на 17 августа смелым маневром были отняты у неприятеля два редута, неподалеку от предместья города, а в следующую занят близлежащий лес, подходящий под местечко Лангфур - важный опорный пункт в обороне Данцига». Генерал Рапп атаковал эти позиции всеми войсками гарнизона, усиленными 3 батальонами, набранными из жителей Данцига, и весьма многочисленной артиллерией. В донесении в нашу главную квартиру командующий писал: «Атака 17 августа покрыла славою войска. Генерал Рапп показал свое знание и опытность великого полководца, и всячески старался взять силою и быстротою Пацкендорфскую (Пинцендорф - И.С.) позицию, которою атаковал с упорством самым необыкновенным, однако ж, как старым линейным войском, так и ополчением Тульским и Новгородским был он принят с удивительным хладнокровием и храбростью, хотя и наступал три раза и в последний даже подошел к нашим батареям довольно близко». Командир Азовского пехотного полка полковник М.Л. Трескин, подпустив неприятеля поближе, окружил часть противника и истребил его. «Генерал Рапп, потеряв лучших своих гренадеров, досадуя, что не может ничего предпринять на Пацкендорфской позиции, видя что резервы наши шли к оной с величайшим порядком, атаковал более левый фланг, пройдя Емкинтельской долиной и желая возвратить ежели можно взятый у него накануне лес, но и на этой стороне потери его были не менее». Французы были отбиты генерал-майором П.М. Колюбакиным и потеряли от 1500 до 1600 человек, с нашей стороны потери составили до 600 человек из коих большая часть ранеными».³⁰
          Французы произвели за этот день более 10000 пушечных выстрелов. Следующее сражение разыгралось на линии местечек Вжещь (Wrzeszcz), Яськова долина (Jaskowa Dolina) и высоты Бискупья горка. В своем рапорте генералу от инфантерии графу М. Б. Барклаю-де-Толли принц Вюртембергский писал: «За сражением 17 августа, во время которого генерал Рапп был отбит с весьма значительными потерями, последовало другое важнейшее при Лангфуре и Шельмиле 21 августа. Генерал Рапп и гарнизон Данцига не ожидал в сей день нападения, значительная часть Данцигского гарнизона, отряженного в предместье Лангфур и в Шельмиль загородный его дом, была вся взята или побита, не спаслось ни одного человека… зная, что генерал Рапп обыкновенно очень долго сидит за столом, я назначил нападение 9-ти часов по полудни… удар был нанесен, когда войска неприятеля вышли из Данцига и бросились на нас с величайшей яростью. Неприятель был атакован 3-мя колоннами из коих правою командовал генерал-майор Кулебакин (П.М. Колюбакин - И.С.), левою 3-го егерского полка полковник Турчанинов (А.П. Турчанинов 2-й - И.С.). Да 2 колонны находились под командою генерал-лейтенанта Бороздина (М.М. Бороздин 1-й - И.С.). Я отрядил полковника князя Балатукова (К.И. Балатук - И.С.) с 2 полками татар и с батальоном 2-го егерского полка и 2 батальонами Низовского пехотного полка на дорогу, ведущую из Лангфура в Данциг. Чтобы иметь пехоту у Лангфурских ворот, 2-й егерский полк был посажен на коня за Симферопольскими татарами; маневр к коему люди и лошади приучены были заранее. Отряд фланкеров из легкой кавалерии и егерей под командою моего адъютанта подполковника Петерсона, был выслан для наблюдения и действий и поддержки, по обстоятельствам, колонны полковника Турчанинова. Все колонны тронулись в половине 5-го часа кроме полковника князя Балатукова, который выехал ранее, чтобы не дать неприятелю отступить к Данцигу. Как и предвидел были взяты шанцы, редуты и в 2-х предместьях не ушло ни одного человека. 2 блокгауза, находящиеся на Лангфуре, оказали сильное сопротивление, и мы не смогли овладеть ими ранее ночи и то с помощью орудия, все бежавшие, которые смогли и хотели уйти, попали в руки князя Балатукова, татары не щадили никого и убили даже много высших чинов, прибывших в Лангфур во время первой тревоги, в их числе генерала де Крикура. Генерал Рапп, сидя за столом и досадуя, что его дача Шельмиль объята пламенем, и что весь корпус, находившийся в Лангфуре, совершенно взят, бросился на лошадь и пошел 3 колонами пехоты, каждая по 2000 человек, дабы отнять обратно, чтобы не стоило, потерянные им посты и позиции. Неприятель вел стрельбу по нашим позициям из 50-ти 24-х фунтовых орудий, но все их усилия были тщетны, пехота приведена в расстройство нашим картечным огнем, храбрые войска, воодушевленные прежним успехом, показали что может русская пехота. Генерал Рапп возобновлял нападение несколько раз с равным отчаянием, и его потери простираются до 2000 человек. А 2 эскадрона Казанского драгунского полка произвели весьма удачную атаку неподалеку Неймотланда. Всю ночь под сильнейшим огнем противника наши 1600 рабочих укрепляли позиции, приготовленные заранее. Две последующие ночи неприятель беспрестанно атаковал, пытаясь вытеснить войска из их новых укреплений, но был всегда отражен…, потери наши до 500 человек убитыми и ранеными».³¹
          Союзники располагали свежими резервами, чего осажденные были лишены. По результатам этих сражений многие отличившиеся были награждены: полковники: Турчанинов, князь Балатуков и Трескин произведены в генерал-майоры. Отличившиеся в тех же боях чины Калужского ополчения, а среди них дважды начальник ополчения отставной бригадир князь Д.С. Львов был награжден орденами Св. Анны 2-го класса и Св. Владимира 3-й степени, а позднее получил чин генерал-майора за то, что «командуя ополчением содействовал во многих случаях к поражению неприятеля, поощряя личным примером подчиненных своих храбростию и неустрашимостию».³² 22-23 августа состоялся неудачный для союзников десант, высаженный с англо-русской флотилии на Вестерплятте (Westerplatte), и союзному командованию стало ясно, что ключ ко взятию города лежит в другом месте. 20 сентября, наконец, прибыли из Риги отряды русских инженерных войск. Союзники старались использовать тактику постепенного вытеснения неприятеля, что лишало осажденных рубежей обороны и сопротивления; сжигались предместья города, где находились французские форпосты. Целью герцога Вюртембергского было занятие местечка Вжещь и уменьшение территории, контролируемой неприятелем. Командующий союзными войсками на совете принял решение о штурме предместья Зарошляка (Zaroslaka) на 28 сентября. Затемно началась бомбардировка крепости и города. Горели дома обывателей и Доминиканский монастырь, где в лазарете в то время находилось до 700 пленных раненых русских воинов. Генерал Рапп вспоминал: «…находившиеся на излечении русские пленные гибли, несмотря на то, что наши солдаты прибежали, чтобы их спасти».³³ Одновременно начался штурм ворот со стороны Оливы (Oliwa), которые защищали польские части гарнизона. Однако главный удар союзников был направлен на другой участок фронта. Около 19 часов под местечком Лостовицы (Lostowice) двинулись на город три колонны, сформированные союзниками. 1-я колонна под командою прусского подполковника Донна состоявшая из 3-х батальонов прусского ландвера и батальона русского ополчения, а также 250 рабочих с нагруженными возами досок, лестниц и других материалов для скорого создания укреплений. Другая, ударная, под командою майора Юлиуса состояла из 2-х батальонов Брянского пехотного полка, 2-х эскадронов Казанского драгунского полка и одного эскадрона прусской кавалерии с батареей русской артиллерии. Третья, резервная, под командою генерал-майора Колюбакина состояла из 4-х эскадронов Казанского драгунского полка, 4-х эскадронов прусского ландвера и 3-х батальонов ополчения, усиленных батальонами ландвера, морской пехоты и 3-м егерским полком с 2-мя батареями артиллерии.
          Еще затемно, в тишине, двумя колоннами наши войска вышли из местечка Лостовицы. Первая атака русской пехоты захлебнулась, однако, идущему за ними прусскому ландверу, удалось достигнуть шанцев неприятеля. В результате гарнизон местечка Зарошляка был большей частью уничтожен. Генерал Рапп выслал к местечку Орунья подкрепление, которое, однако, прибыло туда только к 23 часам, когда было уже поздно. Несмотря на непрерывные в течение ночи атаки французов, Донна и Юлиус, подкрепленные резервом Колюбакина, смогли удержать эту стратегическую для города высоту, а саперы и рабочие, несмотря на сильный обстрел неприятеля, укрепляли новую позицию. Англичане, ведомые полковником Кембелом, сразу установили там козлы и станины, с которых стали запускать по крепости ракеты. Утром генерал Рапп отозвал в крепость свои войска. Этот штурм стоил союзникам множества убитых и раненых, зато принес и ощутимые преимущества, приведшие в дальнейшем к падению крепости. Союзники получили сильную огневую позицию с которой теперь могли обстреливать не только весь город, но и ключевые для его обороны форты на высотах Бискупьи горки, недалеко от местечка Хелм. Так начался самый трудный для осажденных период. Герцог Вюртембергский решил воспользоваться своим преимуществом, перебросив на занятую высоту большую часть своей артиллерии. 3 октября начался обстрел города, бомбардировка которого повторялась ежедневно с разной степенью силы. Наиболее массированный обстрел крепости был 7 и 12 октября. Союзники, зная, благодаря шпионам, места расположения армейских магазинов, 19 и 20 октября направили на них ураганный огонь. В эти два дня было выпущено множество бомб, ядер и 400 ракет. В Данциге бушевали взрывы и пожары, зарево от которых было видно далеко за городом. Генерал Рапп вспоминал: «132 прекрасных магазина, принадлежавших городскому купечеству, в течении 10 часов обратились в пепел. Огонь был такой силы, что мне казалось - я снова вижу пожар прекрасных кварталов Москвы».³⁴ В результате осажденный гарнизон потерял продовольствия на 9000000 франков. Генерал Рапп отдавал себе отчет в трагизме ситуации, присутствуя при разрушении города, но он не собирался и сдаваться.
          Осажденные проводили ответные вылазки, организовав отряд в 70 человек под командой капитана Шамбура. Этот отряд, который французы прозвали «братья дьявола», действовавший под прикрытием ночи, вскоре стал настоящим проклятием осаждавших крепость союзников. В конце октября резко ухудшилась погода, и выпал первый снег. Положение осажденных становилось все отчаяннее, а надежда на помощь окончательно развеялась с получением известий о битве под Лейпцигом и отступлении Наполеона за реку Рейн. Приближалась зима, и союзное командование хотело поскорее окончить затянувшуюся осаду, которую пришлось бы продолжать в затруднительных условиях. Осенние холода и дожди ухудшили положение осадного корпуса. Среди русских и прусских ополченцев множились болезни, особенно дизентерия. Очевидец, декабрист Штейнгель писал: «Русские ополченцы покрыли себя славою. На биваках, заливаемых водою, дружины не имели другого прикрытия от холода, кроме изорванных армяков. Почти без рубах и обуви всякую ночь они стояли в колоннах или в траншеях, по колено в воде, всегда в ружье и ежечасно готовые к смерти. Они несли службу на передовых постах с большой осторожностью, нежели люди новоформированных батальонов, а в траншейных оборонах и открытых действиях с неприятелем ни в чем не уступали старым солдатам».³⁵ Ночные вылазки отряда Шамбура вынуждали наши посты постоянно находится в состоянии повышенной бдительности. С 13 по 15 ноября город Данциг был просто засыпан сотнями ядер и ракет.
          15 ноября в 9 часов вечера обстрел неприятеля союзниками прекратился; генерал Рапп объявил, что подписал капитуляцию. Условия ее были почетны для осажденных: они могли вернуться во Францию с условием год не сражаться. Но Император Александр I отказался обсуждать какие-либо условия: «Военнопленные без условий» - таков был его ответ. Французы медлили, и тогда герцог Вюртембергский пригрозил генералу Раппу и его свите лишением всей собственности и ссылкой в Сибирь. Князь Волконский вспоминал: «1 декабря выпущены из Данцига Саксонцы и Виртембержцы коих до 400 человек. Они все очень хорошо одеты и вооружены, наши же напротив терпят во всем недостаток, а более ополчение».³⁶ Вскоре из крепости вышли поляки. Наконец, после некоторого раздумья, 17/18 декабря французами была подписана полная капитуляция гарнизона крепости, а на следующий день победители получили ключи от города и заняли крепостные ворота. Была составлена целая программа сдачи Данцига. 21 декабря в 10 часов утра из крепости, через Оливские ворота, в походном строю вышли сдавать оружие французы, поляки, вюртембержцы, вестфальцы, испанцы, голландцы, итальянцы и неаполитанцы, прошедшие перед отдававшими им честь линиями полков союзников. Победители вошли в крепость в 12 часов. В плен было взято: генералов - 16, штаб-офицеров - 113, обер-офицеров - 873, нижних чинов - 15970, медиков - 60 человек.³⁷ При осаде Данцига погибло 60 мирных жителей, с голоду умерло 100, от болезней 5592 человека, а его гарнизон потерял за год 19402 человека, из которых 15736 умерло в лазаретах, 1996 пало на поле боя, 1017 дезертировало и 643 человек было взято русскими в плен. Русские войска потеряли 1288 человек.³⁸ Были составлены списки оружия и амуниции, хранившиеся в крепости и сданные бывшим гарнизоном.
          Победители долго спорили о том, кому владеть Данцигом, имевшим значительные склады военного снаряжения и арсеналы. Пруссаки, считая крепость подвластной своей юрисдикции, желали наложить руку на ее богатства для организации снабжения собственных войск, русские желали того же.³⁹ Герцог Вюртембергский в своем отношении от 27 января 1814 года к управляющему Военным министерством генерал-лейтенанту князю А.И. Горчакову 1-му определял число находившихся под Данцигом войск в 17057 человек (без ополчения), из которых больными он называл 10770 человек, при армии 3833, а прочие в дальних госпиталях. По Высочайшему повелению в декабре 1813 года для укомплектования полков 6-й и 25-й дивизий, сведенных в 4-х батальоный состав, было повелено как только ополчение, составляющее Данцигский осадный корпус, будет распущено по домам, годное оружие и аммуницию «из ополчения тамошнего употребить на оснащение новых частей и перевести в полки всех офицеров, кто пожелает продолжить военную службу и окажется способным к оной».⁴⁰
          Указом Государя Императора Александра I от 22 января 1814 года ополчения, в том числе и Ярославское, участвовавшие в осаде и взятии Данцига, были распущены по домам. Полки ополчений возвращались домой без оружия и лишь с частью своих собственных офицеров. Вооружение ополчения и амуниция: ружья, карабины, порох и пули, сабли и тесаки, ножи и ранцы, частично дополненные из захваченных данцигских арсеналов уже в феврале 1814 года были сданы для вновь комплектующегося армейского резерва. Каждый ратник ополчения получил наградных 5 рублей ассигнациями.⁴¹ Начальникам полков ополчений, возвращающихся домой, был спущен циркуляр, в котором говорилось, что: «…под своз провианта, равномерно больных и усталых, какие могут случится в пути, они могут требовать на переходах 100 обывательских подвод, о наряде которых гражданские губернаторы предваряются предписанием Главнокомандующего в Санкт-Петербурге, а причитающиеся деньги на заплату прогонов за наем подвод следует принять из комиссариатского департамента и наблюдать, чтобы деньги сии уплачиваемы были обывателям со всею исправностью. Сверх обыкновенного в пути продовольствия, которое предварительно распоряжено провиантским департаментом, для поддержания здоровья, определяется довольствовать их мясною и винною порциею по 3 раза в неделю, для чего отпущается потребная сумма, с тем, чтобы люди непременно получали сию порцию в натуре и в полном количестве, и вообще они имели лучшую и питательную пищу, что и возлагается на вашу ответственность. В особенности главным предметом ваших попечений должно быть сбережение в походе людей, вы обязаны распорядиться так, чтобы на каждом ночлеге и роздыхе люди были осматриваны ротными и батальонными командирами, чтобы обувь их была всякой раз высушиваема, и чтобы одеяние их, в случае надобности, благовременно было исправляемо, словом, чтобы неупустительством, вашим наблюдением люди предохранены были от всякого изнурения и ослабления; и что исправным выполнением сего поручения вы оправдаете мой выбор и доставите мне приятный случай о попечительности вашей засвидетельствовать Его Императорскому Величеству».
          В своем отношении генерал-майору И.П. Кульневу, воинскому начальнику в Данциге, генерал от инфантерии А.С. Феньш в марте 1814 года разьяснял, что «…больных воинов, оставшихся от ополчения, по выздоровлению оных, отдавать имеющимся здесь от каждого из ополчений офицерам, и отправлять всех в Кенигсберг для отсылки их по принадлежности далее по губерниям, а как будут представлены подводы, больных наших отправлять в Мариенбургской, Эльбинской и Брамбергской госпитали».⁴² Сам Феньш отбыл из Данцига 5 апреля, устроив вывоз оттуда больных и разных артиллерийских принадлежностей. Военнопленных французов было повелено отправить в Кенигсберг, а оттуда в Россию, для размещения их по стране, под конвоем ополченских отрядов. Генерал от инфантерии князь Д.И. Лобанов-Ростовский рапортовал начальству о прибытии на квартиры 25 апреля в княжество Варшавское, выступивших 15 марта от Данцига полков ополчения. А в своем отношении графу А.А. Аракчееву генерал Феньш 3 апреля просил об ассигновании сверх отпущенных 100000 руб. на удовлетворение отправляемых обратно в Россию ополчений, еще 59000 руб.
          Ярославское ополчение возвращалось на Родину через Ковно, Полоцк, Великие Луки, Торопец, Ржев, Старицу, Тверь и Кашин. 12 июля 1814 года 3-й и 4-й пешие казачьи полки ополчения под командою генерала Дедюлина вступили в Ярославль.⁴³ В их составе находилось 80 офицеров и 2005 ратников. Полки 1-й и 2-й пешие, а с ними и конный прибыли позднее, в начале ноября. Из 332 офицеров, отправившихся в поход возвратилось домой 238. Было убито в сражениях - 2, умерло в походах - 20, а 62 человека откомандированы в различные места. Нижних чинов возвратилось домой - 5658 из 11282 человек; их потери составили: убито - 321, умерло в походах - 2033, больных и раненых - 2309 человек. Общие потери больными и ранеными составили 4663 человека.⁴⁴ По сохранившейся в архивных материалах расходной ведомости использованных патронов мы можем проследить боевой путь одного из полков ополчения - 3-го пешего казачьего. «3-й полк в составе 2647 человек был под Данцигом, Сент-Альбером и при деревне Бюргенвальде и было израсходовано 1301 патронов; при состоянии в отряде генерал-майора Черныша - 3131; при Воронежском пехотном полку - 1050; под командою флота капитан-лейтенанта Караулова на баркасах - 3400; и на правом фланге генерал-майора Дедюлина на Вислинском аванпосте двумя батальонами полка - 650 патронов». Сохранились списки штаб и обер-офицеров Ярославского ополчения.⁴⁵ Особенно отличился в сражениях конный полк. Генерал от кавалерии граф П.Х. Витгенштейн свидетельствовал «отличную службу полка сего в продолжении войны 13-14 годов, в которую он был беспрерывно употребляем при передовых отрядах и аванпостах, отправлял службу с примерной ревностью и храбростью и заслуживал всегда внимание и благодарность начальства». За отличную службу офицерам разрешено было носить в отставке форму полка.⁴⁶ Командовавший осадой Данцига герцог Вюртембергский рапортовал 16 января 1814 года главнокомандующему князю М.Б. Барклаю де Толли: «Со времени Петра Великого Данциг есть 1-я первостепенная крепость, которая осадою покорена Его Императорского Величества оружием… ополчения, оставившие свои дома, призрев все семейные и хозяйственные выгоды пришли к Данцигу и, ободряемые храбростью своих начальников и офицеров, под самым жестоким огнем вели неустрашимо траншею и достигли до желаемой цели. Быв очевидцем, всему свидетелем, я за долг считаю все заслуги представить в милостивейшее внимание Вашего сиятельства».⁴⁷
          Таков был вклад Ярославской губернии и ее ополчения в Отечественную войну 1812 года.
          «Стоя на плечах титанов мы частенько забываем о них» - сказал кто-то из мудрецов. К большому сожалению идеологические мотивы в нашей стране долгое время затрудняли научное источниковедческое изучение событий Отечественной войны 1812 года, что приводило к крайностям в интерпретациях, вплоть до отрицания очевидных фактов. Советские историки, выполняя важный идеологический заказ, стремились всячески превознести роль простого народа в этой войне: писали, что партизанское движение и народное ополчение - вот главные силы победы. Эти, далеко не единственные формы борьбы народов России с неприятелем искусственно вырывались из контекста отечественной истории и обособлялись. На самом деле слабо обученные и плохо вооруженные ополченцы воевали не с действующей французской армией, а с ее отдельными отрядами, командами и гарнизонами, фуражирами и мародерами, безусловно внеся своими подвигами ощутимый вклад в общую победу над Наполеоном, которую не стоит забывать.

2002 г.

Планъ осады г.Данцига въ 1813г.
Расположенiе войскъ при осадЪ крЪпости Данцига
Mapa Granska i okolic w okresie napoleonskim

---

^* Автор признателен А.А. Вершинину и А.Б. Плотникову за их дружескую помощь в написании этой статьи; все даты даются по старому стилю (до 1.02.1918 года); польские и немецкие название предместий Данцига (Гданьска) - в орфографии источников.
¹ Историческое описание храма во имя Христа Спасителя в Москве. - М., 1996.- С. 160.
² Марасанов В.М., Федюк Г.П. Ярославские губернаторы. 1777 - 1917. – Ярославль, 1998.
³ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. –Ярославль. 1912.
⁴ Историческое описание храма во имя Христа Спасителя в Москве. - М., 1996.- С. 160.
⁵ РГВИА. Ф. 30. Д. 208. Л. 175-180.
⁶ Кутузов М.И. Сборник документов. Т.4. М.1955 г. Ч.1. С.258.; Ч.2. - С. 666-667.
⁷ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
⁸ ГАЯО. Ф. 214. Оп. 1. Д. 11. Л. 1,73-100, 104-125, 217.; Д. 930. Л. 57.
⁹ Андреев П.Г. Ярославские ополченцы: из истории Отечественной войны 1812 года. Ярославль. 1960.
¹⁰ Историческое описание храма во имя Христа Спасителя в Москве.- М., 1996.- С. 160.
¹¹ ГАЯО. Ф. 214. Оп. 1. Д. 11. Л. 1,73-100, 104-125, 217.; Д. 930. Л. 57.
¹² ГАЯО. Ф. 72. Оп. 3. Д. 2064. Л. 120-126.
¹³ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
¹⁴ Кутузов М.И. Сборник документов. Т.4.- М.,1955; Ч.1.- С.258.; Ч.2.- С. 666-667.
¹⁵ Бабкин В.И. Народное ополчение в Отечественной Войне 1812 г.- М., 1962.
¹⁶ Русский архив. 1907 г. 2.- С. 117-120; 26. - С. 120, 133.
¹⁷ Лествицын В. И. Ярославские афишки 1812 г. Ярославские Губернские Ведомости (ЯГВ) 1873 г. от 8 и 22 марта, н. ч.
¹⁸ Русский архив. 1907 г. 2. - С. 117-120; 26.- С. 120, 133.
¹⁹ Андреев П.Г. Ярославские ополченцы: из истории Отечественной войны 1812 года. Ярославль. 1960 г.
²⁰ Русская старина. 1884 г. 10. - С. 215-216.
²¹ Лествицын В. И. Ярославские афишки 1812 г. Ярославские Губернские Ведомости (ЯГВ) 1873 г. от 8 и 22 марта, н. ч.
²² Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
²³ Там же.
²⁴ Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной ЕИВ канцелярии. Вып. 11. СПб., 1902. - С. 177-179.
²⁵ Adam Paczusky. Gdansk Napoleonski. Oblezenia 1807, 1813. Gdansk. 2000. - C. 43-53.
²⁶ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
²⁷ РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3432. Л. 19-32., 55-84.; Д. 3433. Л. 14-150.; Д. 3434. Л. 17 об., 22.
²⁸ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
²⁹ Adam Paczusky. Gdansk Napoleonski. Oblezenia 1807, 1813. Gdansk. 2000 г.- C. 43-53.
³⁰ РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3432. Л. 19-32., 55-84.; Д. 3433. Л. 14-150.; Д. 3434. Л. 17об., 22.
³¹ Там же.
³² РГВИА. Ф. 395. Оп. 4. Д. 376.
³³ Adam Paczusky. Gdansk Napoleonski. Oblezenia 1807, 1813. Gdansk. 2000 г.- C. 43-53.
³⁴ Там же.
³⁵ Михайловский-Данилевский А. Описание войны 1812 г. П. с/с. Т.6. - СПб.,1850. - C. 389-390. (цитируются «Записки» декабриста В. Штейнгеля, очевидца осады).
³⁶ Дневники кн. Д.М. Волконского. 1812 г. Воспоминания, дневники. - М., 1990.
³⁷ РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3432. Л. 19-32., 55-84.; Д. 3433. Л. 14-150.; Д. 3434. Л. 17об., 22.
³⁸ Adam Paczusky. Gdansk Napoleonski. Oblezenia 1807, 1813. Gdansk. 2000 г. C. 43-53.
³⁹ РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3432. Л. 19-32., 55-84.; Д. 3433. Л. 14-150.; Д. 3434. Л. 17об., 22.
⁴⁰ Там же.
⁴¹ Там же.
⁴² Там же.
⁴³ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
⁴⁴ ГАЯО. Ф. 214. Оп. 1. Д. 11. Л. 1,73-100, 104-125, 217.; Д. 930. Л. 57.
⁴⁵ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. -Ярославль. 1912.
⁴⁶ ГАЯО. Ф. 214. Оп. 1. Д. 11. Л. 1,73-100, 104-125, 217.; Д. 930. Л. 57.
⁴⁷ Ельчанинов И.Н. Материалы для истории Ярославской военной силы в Отечественной Войне. - Ярославль. 1912.

Назад >>>