20.10.2011,
КЕЛЬПЕ Наталья Олеговна,
член Совета ЯрИРО (г. Москва)

Из всех исследованных ветвей собственного родословного древа самой интересной нам показалась ветвь бабушки, которая, как выяснилось, была дочерью священника, внучкой священника и диакона, правнучкой священника, двух диаконов и псаломщика и т.д. Результатом многолетней исследовательской работы стали два основных генеалогических древа (по мужской и женской линии) рода Добронравиных и Головщиковых, объединившие в совокупности более четырех сотен персон.

Совершенно очевидно, что человеку, приступающему к изучению истории семьи «из духовных», придется столкнуться с рядом трудностей, связанных со спецификой данного сословия. Особенно, если речь идет о человеке мирском, незнакомом с церковной иерархией и специальной лексикой. Не претендуя на полный охват возникающих вопросов, в данной работе мы постарались суммировать основные особенности изучения родословия лиц духовного звания, в частности так называемого белого духовенства. Термином «белое духовенство» называются священнослужители, живущие, как правило, «в миру», имеющие семью и детей. В нашем древе большинство персон представлено сельскими священниками и диаконами.

Возможно, наш опыт составления родословной лиц духовного звания, а также опыт наших коллег по форуму ЯрИРО окажется полезным для начинающих родоведов и поможет им выбрать наиболее рациональный путь.

Назначение лиц духовных, как писал В.О. Ключевский, - «руководить христианами на пути душевного спасения совершением таинств, пастырским словом и живым назидательным примером». Со времен Петра I духовенство считалось привилегированным сословием, т.к. имело определенные льготы со стороны государства. Духовные лица были освобождены от некоторых податей, от воинской повинности. Количество льгот менялось в зависимости от воли правителя. В середине XIX века численность духовенства как сословия составляла, по свидетельству историков, чуть более 1% от общего количества населения империи. По территориально-административному устроению епархии, как правило, совпадали с губерниями. Уезды делились на благочиния, которые в свою очередь состояли из приходов. В церковный причт входили священнослужители – священник и дьякон, а также церковнослужители (причетники) - псаломщик, чтец, пономарь, дьячок. Люди церковные при необходимости судились особым - духовным судом (митрополитом и епископами либо их уполномоченными).

В числе особенностей, имеющих непосредственное отношение к генеалогии духовенства, необходимо отметить следующие:

Историки присвоили духовному сословию термин «замкнутое», что означало своего рода профессиональную корпоративность. И хотя теоретически доступ в него был открыт всем (за исключением крепостных крестьян), по-видимому, случаи перехода в духовное из других сословий были редки. Это означало, прежде всего, наследственный порядок в выборе сферы деятельности и заключение преимущественно внутрисословных браков. Сыновья священников сами становились священниками, дочери выходили замуж за "своих" же. На практике это подтверждается тем, что когда в ходе родословного поиска в древе появляется новая фамилия, то с большой долей вероятности можно утверждать, что эта ветвь тоже окажется из духовного рода. Доказательствами принадлежности к духовному сословию были метрические свидетельства, клировые ведомости, а также ставленнические грамоты.

Мы не будем подробно останавливаться на ономастических особенностях фамилий духовенства. Этой теме посвящена замечательная книга Шереметевского В.В. Фамильные прозвища Великорусского духовенства в XVIII и XIX столетиях. М.,1908 и некоторые др. Скажем лишь, что сами фамилии лиц духовных, а точнее, зашифрованная в них информация, в ряде случаев могут служить хорошим ориентиром в направлении генеалогического поиска.

В нашем случае фамилия Добронравин была получена в 1838 г. старшим сыном дьякона во время учебы в Ярославской духовной семинарии и позднее распространилась на остальных представителей рода. Причем легенда о том, что такую фамилию предок получил за особые нравственные качества, сохранилась в семье до наших дней. В «дофамильный» период члены этого рода «прозывались» Раменские, а еще ранее в документах указывалось лишь имя и отчество, заменяющее фамилию, например: «Иоанн Прохоров, диаконский сын», что создавало определенные трудности для идентификации принадлежности к одной семье. В прозвании Раменский мы почувствовали географическое указание, что и подтвердилось при дальнейшем поиске. Как оказалось, первые из обнаруженных поколений предков Добронравиных проживали в селе Раменье Романовской округи (позднее – Ярославский уезд).

Нельзя не отметить и другую трудность, связанную с фамилиями. Сыновья одного священника, т.е. родные братья, могли получить в духовных школах совершенно разные фамилии, отличные от отцовской. Как пишет Б.-О. Унбенгаун¹, «в самом духовном сословии фамилии, строго говоря, не были родовым наименованием, т.е. они не обязательно наследовались от отца к сыну. До середины XIX в. это было обычным явлением». Соответственно для установления истины от исследователя часто требуется изучение многих документов.

Первые священники на Руси, как известно, избирались из своей же общины. Это были люди грамотные, но не имеющие специального духовного образования. В 1747 г. в Ярославле открывается духовная семинария. Полный курс обучения занимал восемь лет и состоял из классов: фара (или аналогия), инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия, богословие. (В документах прапрадеда, не получившего полного семинарского образования, есть запись – «уволен из пиитиков»). В 1814 г. низшие классы семинарии преобразовываются в уездные духовные училища, а собственно семинарский курс теперь составляют три двухгодичных класса: риторика, философия, богословие. Учащиеся, благополучно окончившие духовное училище, автоматически переводились в семинарию. Отношение к успеваемости со стороны начальства было довольно строгим, многих исключали «по малоуспешности». Оценочная система, принятая в семинарии: «5» – отлично, «4» - очень хорошо, «3» – хорошо, «2» – посредственно. Окончившие семинарию по I разряду, т.е. в числе самых лучших учащихся, получали звание «студент» и право поступления в духовную академию.

Образование было платным, но часть учащихся из малоимущих семей получали возможность учиться бесплатно (т. наз. «казеннокоштные») или со льготами.

Уровень культуры и образованности священнослужителя выделял его из крестьянской среды.

Дочери священнослужителей, как правило, получали образование в Епархиальном Ионафановском училище или, позднее, в так называемом «Волгском» - Училище для девиц духовного звания, что на Волгском берегу.

Многие священнослужители совмещали свои прямые обязанности с преподаванием Закона Божьего в церковно-приходских школах, устроенных часто в собственном же доме, и в Земских училищах. «Законоучительство» становилось источником дополнительного дохода (хотя иногда священник «исправлял эту должность» безвозмездно) и поощрялось епархиальным начальством. Незамужние дочери «из духовных», получив образование, также часто становились учительницами.

Выпускник духовной школы мог жениться только до принятия первого священного сана – дьякона. Среди священнослужителей второбрачие было невозможным, как и развод. А вот среди низшего причта иногда были и второбрачные и даже женатые третьим браком. Обычно это было связано со вдовством и необходимостью воспитывать малолетних детей. Многодетность в семьях была нормой. В нашем древе среднее количество детей в семье – от 4 до 6. По нашим наблюдениям, в семьях сельского духовенства была низкая детская смертность относительно того же фактора в крестьянских семьях, что объясняется, возможно, все тем же более высоким уровнем образованности. Встречаемый в некоторых документах термин «бездетны» в отношении супругов не всегда означает неимение детей. Иногда он указывает лишь на то, что все дети выросли и устроены, «при местах».

Надо отметить, что потомственные священнослужители росли и формировались в особых условиях, где вся их жизнь от рождения до смерти проходила в церковной ограде. Первые самостоятельно прочитанные слова из Псалтири, торжество православных праздников, почитание святых икон, общая и тайная молитва – все эти впечатления откладывались в юной душе, чтобы спустя годы проявиться в пастырской деятельности.

Еще одной характерной сословной чертой является забота о нетрудоспособных, престарелых, несовершеннолетних родственниках, сиротах. В качестве подтверждения – некоторые примеры из нашего рода:

1. В семействе Павла Ивановича и Ольги Васильевны Головщиковых, умерших в один год (отец – священник), остались сиротами пятеро несовершеннолетних детей, которых по одному забрали к себе разные родственники на воспитание.

2. Запись из Послужного списка священника Николая Прохоровича Добронравина: «бываго в сем причте диакона вдова Татиана Петрова, 72 лет, живет на содержании внука своего означенного священника Николая».

По нашим наблюдениям, в XVIII и начале XIX века причты были сформированы по принципу семейного происхождения. Например, в 1751 г. в селе Раменье был священник Галактион Тихонов, а его старший сын Иван Галактионов – там же пономарем. После смерти отца Иван занимает его место, пономарем становится его младший брат Николай. В последующие годы все места в церкви распределяются между их сыновьями и внуками. Во второй половине XIX века семейственность в причте не поощрялась и фактически стала редкостью.

Наследование священнической должности отца страшим сыном было обычной практикой. Другой вариант передачи места: в качестве приданного за дочерью – зятю. Например: «Диаконская вакансия, предоставленныя за духовною сиротою девицею Марьей Петропавловской, занята уволенным из средняго отделения Ярославской семинарии воспитанником Васильем Ивановым Добронравиным»², ставшим ее мужем. Если же священник умер, а родственников, способных или желающих занять его место нет, то назначенный сюда новый священнику будет «состоять опекуном» - заботиться о вдове и ее детях.

Не все дети священнослужителей стремились продолжать дело отца. По окончании духовной семинарии некоторые из них, воспользовавшись льготами, поступали в светские учебные заведения или на государственную службу. В нашем роду, например, сын одного диакона стал ветеринарным врачом, сын другого - служащим на железной дороге, сын священника – фельдшером. Некоторые из них получили звание «почетного гражданина», которое считалось «полудворянством». Действительные же дворянские права могло приобрести духовенство, награжденное орденами «Святой Анны» и «Святого Владимира». В нашем роду орденом Святой Анны были награждены протоиерей и диакон за «долговременное отличное исправление» должностей, не приносящих дохода.

Нельзя не отметить и такой важный момент, как отношение власти к духовенству в период новой истории, что наложило определенный отпечаток на многие факторы, значимые с точки зрения генеалогической работы. Как пишет игумен Дамаскин (Орловский), репрессии «приняли массовый и ожесточенный характер уже в 1918 г., после издания 23 января декрета «Об отделении Церкви от государства», и продолжались на протяжении всего советского периода, т. е. до конца 80-х гг». Закрытие храмов, многочисленные аресты, заключения в концлагеря и мученическая кончина десятков тысяч священнослужителей вынуждала членов их семей жить в постоянном страхе. Детям, родившимся в 30-40 г.г. просто не говорили, что их отцы или деды – служители церкви. Соответственно, целое поколение выросло, не имея элементарных знаний о своих предках и внутренне согласившись с таковым положением вещей, как с нормой. Именно поэтому во многих семьях потомков священнослужителей не сохранилось ни фотографий, ни документов, ни устных преданий. Типичный случай: женщина семидесяти лет почти случайно узнала, что ее родной дед был не кузнецом, как ей с детства говорили, а священником, расстрелянным у дверей своего храма.

Необходимо подробно остановиться на источниках, имеющих приоритетное значение для родословного поиска. Попробуем условно разделить их на 3 группы: 1) периодика и литература, 2) документы архивов и 3) интернет-источники.

Газеты и журналы

Первым из наиболее важных генеалогических источников мы считаем официальное периодическое издание епархии – «Ярославские епархиальные ведомости», выходившие в печать в 1860-1917 гг. Это были первые епархиальные ведомости в России. Каждый приход получал экземпляр издания, состоящего из двух частей: официальной и неофициальной. О чем можно было узнать из журнала? О назначении священно и церковнослужителя на место, о перемещении, о смерти (в т.ч. печатались некрологи), о награждениях, преподании благодарностей, об увольнении за штат. Другие интересные сведения: назначение пособий, разрядные списки учащихся, посещение прихода Архиереем, сообщения о пожарах в церкви, о создании школ, читален, обществ трезвости, публикации писем, участие в различного рода благотворительных акциях. В нашем исследовании изучение этого источника многократно помогало установить неизвестные факты: куда был переведен священнослужитель, когда умер и др. Два некролога, помещенных в неофициальной части ведомостей (в разные годы), помогли узнать о трагической судьбе священника Александра Васильевича Головщикова и его супруги Фаины Михайловны. Факты, приведенные в публикациях, не были отражены в других источниках и явились единственной возможностью реконструировать историю этой семьи.

Недостатком епархиальных ведомостей как источника можно считать наличие частых ошибок и опечаток, например, в написании фамилии: Добронравин - Добронравов.

Современные периодические издания краеведческой направленности часто размещают интересные и полезные для генеалога материалы и исследования. В одном из номеров «Романов-Борисоглебской старины» неожиданно для себя мы обнаружили фотографию родного брата прадеда.

Из огромного количества литературы хочется прежде всего выделить те дореволюционные издания, в которых имеются алфавитные списки духовенства с указанием места службы: «Именная роспись начальствующих и служебных лиц Ярославской епархии» Аполлинарий Крылов, Ярославль, 1861 и «Краткие сведения о монастырях и церквах Ярославской епархии» Рыбин К.Г, Ярославль, 1908.

Также нам показалась полезной информация из брошюры «Отчет о состоянии сумм эмеритальной кассы духовенства Ярославской епархии за 26 (1914) эмеритальный год», Ярославль, 1915, в которой перечислены священно-церковнослужители и члены их семей, получающие пенсии и пособия.

Другие книги, не использованные нами в непосредственном родословном исследовании, но указанные в справочнике А.И. Раздорского³:

«Алфавитный указатель селений Ярославской губернии с означением, к каким принадлежат они приходам», Ярославль, 1867

«Расписание городских и сельских приходов, церквей и причтов Ярославской епархии», 1876

«Список высочайше утвержденных приходов по Ярославской епархии», 1877

Кроме того, любая краеведческая литература может содержать небольшие упоминания или даже подробные рассказы о местном духовенстве. Как пример: совершенно случайно в книге А.С. Гациского«На Сити, на реце»⁴ мы обнаружили небольшую зарисовку встречи автора с семьей одного из наших предков – священника села Красное Мологского уезда Михаила Сосновского.

Одним из главных источников являются документы, хранящиеся в архивах. Нами использовались преимущественно архивные материалы Государственного архива Ярославской области, а также Российского государственного архива древних актов. Говоря о ГАЯО, это в первую очередь, документы из фондов Ярославской духовной консистории (№ 230 и № 1118 - материалы церквей и монастырей), а также фонды духовных правлений.

Формулярные и клировые ведомости церквей состояли из трех частей. В первую часть вносились сведения о самой церкви: ее здании, церковном имуществе, доходах причта, о наличии школы и др.

Ценнейший с точки зрения генеалогии духовенства материал содержит вторая часть клировых ведомостей - «Послужные списки причта» - перечень священно- и церковнослужителей данной церкви с указанием значимых фактов их биографий, возраста и состава семьи. Здесь можно встретить самые подробные сведения. Например, место рождения священнослужителя, даты рождения его детей и место их учебы; все этапы получения образования, место прежней службы, награды, владение землей и недвижимостью; наказание за провинности, нахождение под судом; замужество дочери с указанием ФИО зятя и его прихода, а также их детей; степень родства с другими служащими. В клировых ведомостях отдельно указывались сведения «об учащих» (учителях), сиротствующих и уволенных за штат. Иногда можно встретить запись о просфорнице – «просфирне», которая, как правило, была вдовой умершего при сем приходе священнослужителя или причетника.

Третья часть ведомостей обычно велась старостой и содержала статистические данные по приходу. Клировые ведомости заполнялись в двух экземплярах, один из которых оставался в приходе, а второй направлялся в консисторию.

Метрические книги и Брачные обыски ценны не только тем, что содержат точное описание генеалогически значимого события, но и упоминанием причастных к роду лиц с указанием места их служения (поручителей при венчании, восприемников при крещении и др.). Благодаря метрическим записям в древо добавляются новые персоны (обычно требуется дополнительное подтверждение факта родства).

Ежегодные Исповедные духовные росписи позволяют проследить состав/перемещение семьи при отсутствии других, более информативных источников (см. выше). В списке прихода в первую очередь указывалось духовенство по принципу иерархии.

Указы Духовной Консистории: назначение на место, перевод, наказания за провинности, рапорты благочинных о поведении священно-церковнослужителей и др.

Отдельно следует коснуться Ставленных (ставленнических) грамот. Это документ, подтверждающий законные полномочия нового священника совершать таинства и богослужение на определенном приходе. Грамота выдавалась священнику один раз и хранилась у него. Назначение на другое место осуществлялось уже лишь указом. Возможно, в случае смерти священника или некоторых других причин грамота возвращалась в Консисторию.

Перечислим и другие виды документов, хранящихся в этих фондах: ведомость о заштатных священнослужителях; ведомость о вдовах и сиротах духовного звания; ведомость о церковнослужителях, находящихся под епитимьей; книга записи нарушений по службе; наградной список; переписка о бедных духового звания; прошение о посвящении в сан и определении в церковь и т. д.

В материалах этих фондов содержится масса полезной информации не только о самих учащихся, но и об их семьях. Перечислим основные: разрядные списки и табели учеников, прошения о приеме и льготах в оплате обучения, сведения о материальном положении семьи, копии аттестатов и свидетельств об окончании, сведения о посвящении в стихарь учеников семинарии (обычно в выпускном или предвыпускном классе) и др.

Важный источник представляет собой Первая всеобщая перепись населения 1897 г., которая содержит самые подробные сведения обо всех членах семьи, а также об остальных лицах, проживавших в этом доме (например, прислуга). Кроме обычных данных там указаны место учебы, отношение к воинской повинности, занятие (профессия) и др.

Переписи населения происходили и в советские годы (например, в 1916 г – сельскохозяйственная перепись, в 1920, 1926 г.г.). Эти материалы содержатся в соответствующих фондах.

Ревизские сказки священно-церковнослужителей составлялись, как правило, отдельно от других сословий. В ГАЯО данные материалы находятся в фонде Ярославской Казенной Палаты (№ 100). В РГАДА находятся первые три ревизии – в фонде «Ландратские книги и ревизские сказки» (№ 350). Для работы с последними требуется знание названия волости и стана, куда относилась церковь. Надо отметить, что в первых двух ревизиях употребляется термин «поп», который в третьей ревизии заменяется на «священник» и в дальнейшем уже не используется.

Краткую информацию можно найти в этих источниках, если нет возможности использовать другие, более информативные.

Представляют интерес в случае, если сын священнослужителя, например, (в нашем роду – учащийся в Демидовском лицее), участвовал в беспорядках, был замечен в антиправительственных выступлениях или других акциях, случавшихся даже в семинарской среде в начале XX века. Личное дело содержит очень подробное описание внешности арестованного (вплоть до длины мизинца), весь ход дознания и множество интересных подробностей. Например, отчеты о тайной слежке или названия книг, которые были по требованию доставлены арестованному.

Интерес представляют Посемейные списки, Переписи населения, архив ЗАГСа, фонды Губстатотдела, Адресного бюро, Переселенческого отдела, а также фонды, содержащие личные дела репрессированных священно-церковнослужителей.

До сих пор архивно-следственные дела имеют гриф «секретно» (несмотря на истекший исторический период, установленный законом для такого рода документов). Получить его на руки для изучения может только родственник, прошедший ряд формальных процедур, первая из которых – документальное доказательство родства с запрашиваемым лицом, причем рассматриваются только оригиналы документов. В архивно-следственном деле находятся листы допросов, обвинения, приговор, сведения о реабилитации. Иногда в дело вложены фотографии. Некоторые данные о семье репрессированного в 20-е годы могут находиться в фондах райисполкомов и сельсоветов. Другие источники, в которых можно найти сведения о судьбе репрессированного: Книги Памяти Жертв Политических Репрессий, Списки Новомучеников и Исповедников Русской Православной Церкви XX века. Запросы о судьбе репрессированного священно-церковнослужителя следует направлять в Центральное Управление архивными фондами ФСБ.