ВОРОНИН Евгений Евгеньевич,
член ЯрИРО, г. Ярославль

          На выезде из Ярославля

          Маршрут поездки и сухая солнечная августовская погода предвещали её невероятную насыщенность и наш душевный отдых. Состав экспедиции, как в шутку сказал Александр Игоревич, был квартетом: водитель Александр Поздеевский, штурман Александр Пенкин, комментатор Ирина Зенкина и хранитель путешествия Евгений Воронин.
          Ещё не выехав из города, Ирина Ивановна поделилась с нами своей мечтой оказаться в Мантурово, которое было на нашем маршруте. Некоторое время назад она случайно познакомилась в Ярославле с бродягой, просящим милостыню. Добрая женщина угостила его чаем с выпечкой, а тот в свою очередь поведал ей историю о несметных мантуровских богатствах, а именно предметах старины из ткани, дерева и металлов. С его слов можно было подумать, что город просто битком набит этим добром. Мы и решили проверить этот сомнительный факт немедленно, как только прибудем на место.
          Уже за городской чертой слово за слово мы заговорили о временах Павла I. Царя считали в своё время уродцем, сумасшедшим, но, не смотря на это, он не любил лицемерия и был достаточно умным человеком. Как все его предшественники и преемники, Павел временами колесил по необъятным просторам России. А тогда, как и нынче, в подготовке к приёму первого лица государства всё было не так-то просто: разрабатывался и облагораживался маршрут, что было гвоздём в боку у губернаторов, ремонтировались дороги, чинились мосты, прокладывались пути через топкие места. Города приводились в порядок, пестрили свежей побелкой и краской фасады домов, население идейно готовилось к прибытию императора. Но сей царь строго предписывал местному начальству, чтоб они народ насильно не сгоняли на встречу с ним и не заставляли выражать радости и прочее, если они не имеют на то расположения и желания. Павел I ехал из Казани через Владимирскую губернию и Шую, должен был проезжать через Нерехту в Туношну. Тут и произошёл следующий случай.
          Село Арсенино расположено нынче на границе Ивановской и Ярославской области в Гаврилов-Ямском районе, а тогда принадлежало Ростовскому уезду Ярославской губернии. Там в своё время хозяйничала местная знаменитость - разбойник Иван Фадеевич Хабаров. Парня по молодости призвали в рекруты, но службу он не потянул и ударился в бега. Назад не вернуться, и осталась одна дорога – большая. Сколотив шайку, Иван занялся грабежами. Но, что интересно, он пользовался большой поддержкой местных жителей, и даже укрывался священниками. Был не уловим, а когда и попадался, то всё равно умудрялся сбегать. Вокруг Хабарова быстро сложился образ благородного разбойника, этакого Робина Гуда, головной боли владимирского, костромского и ярославского губернаторов. Человек этот был настолько серьёзной проблемой, что о нём знал сам император Павел I. Когда царь проезжал через Нерехту, городничий распорядился торжественно встретить императора, выстроившись вдоль дороги с шашками наголо. Павел, не любитель показухи, мрачный и недовольный проехал через Нерехту, а позже спросил городничего: «Что это вы встречаете меня, как Ивана Фадеевича?». Иван Фадеевич Хабаров был пойман под Костромой и увековечен в пьесе костромского писателя H.А. Чаева «Сват Фатеич» (1865).
          Время шло, близилось к десяти, мы уж были на костромской земле. На горизонте замаячил областной центр, и беседа плавно перешла в русло маршрута. Заговорили о Судиславле, и то ли грибники с полными корзинами лисичек на трассе, то ли мысли об обеде поставили первым пунктом судиславского купца Николая Андреевича Папулина, сколотившего состояние на торговле грибами, обилием которых славится город. Купец был сказочно богат, старообрядец по вероисповеданию, основатель старообрядческого монастыря близ уездного центра, которого теперь не существует. У купца была своя агентура в Петербурге. До царя доходили слухи, что в монастыре собирался всякий политически не благонадёжный народ – старообрядцы, люди, причастные к восстанию декабристов, беглые крестьяне и прочие сомнительные в те времена лица. Кроме того, Папулина подозревали в подделке золотых монет. В 1845 году по личному секретному приказу Николая I в Судиславль прибыл внутренний гарнизонный батальон с целью закрытия частной богадельни Папулина и ареста её хозяин, но никого не застали, хотя всё указывало на недавнее присутствие людей (тёплые печи, разбросанные вещи, пища и прочее), что говорит о достаточно большой власти Папулина. Вскрылось, что папулинская богадельня оказалась на деле старообрядческим монастырём. А как всё начиналось?

    

          В 1812 году судиславский мещанин Николай Андреевич Папулин был беден и молод. Николай Андреевич на имеющийся у него капитал отстроил частную богадельню, доход от которой пошёл на торговое дело. Кроме всего прочего Папулин получал средства на развитие своего дела от снисходительного к старообрядцам императора Александра II. Но настоящий расцвет его дел начался с торговли грибами.
          Другой факт, чем прославил Папулин свой городок, - увлечение стариной. Купец собрал большую коллекцию солигаличских и строгановских икон. Однажды он привёз целый обоз подобного добра в Судиславль, что повергло город в культурологический шок. Ещё до революции, когда Папулина арестовали, большая часть коллекции была увезена в Ипатьевский монастырь, а после 1917 года коллекция окончательно рассыпалась в пыли времени по музеям, частным рукам, за границей.
          Судиславская земля очень богата усадьбами, подтверждение чему мы встретили позже в местном краеведческом музее в зале экспозиции фотографий построек, проектов и обстановки усадеб. Большинство усадеб екатерининского времени, времени богатого дворянства. До наших дней сохранились усадьбы Бохино, Долматово, Зиновьево, Жирославка, Медведки, Поникарпово, Савино, Следово, Шишкино. С судиславскими усадьбами связана плеяда известных фамилий. Поэтессы Готовцева и Жадовская, крепостной художник Поляков и комендант Москвы Корнилов жили в Зиновьево. Владелец Следово генерал Карцев основал в Костроме первый крепостной театр. Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин был владельцем Шишкино. Павел Войнович плохо и тяжело писал и говорил по-русски, что было обычным для того времени, но Александр Сергеевич уговорил его написать воспоминания. Фрагмент «Записок Нащокина» Ирина Ивановна пообещала нам позже зачитать. Они использовались Пушкиным при написании «Арапа Петра Великого», а сосед Нащокина помещик Аристов стал прототипом Гринёва в «Капитанской дочке».

          Кострома

          В Костроме мы не задержались, лишь на мгновение смутившись в выборе дороги. Но Александр Геннадьевич сориентировался, вспомнив маршрут 3-х летней давности, и верно указал дорогу. Забавно, что улица, по которой мы поехали к выезду на Судиславль, называлась Сусанинской. Вообще, как оказалось, не мало костромских мест названо его именем – площадь, улица, коммерческие организации и даже целый район Костромской области.

          Судиславль

          Судиславль основан в 1010 году братом Ярослава Мудрого – Судиславом. Когда-то город был крепостью на северных границах Киевской Руси. Судислав заложил крепость, наладил торговлю с соседями. Но погиб трагично – от руки старшего брата Ярослава. Въехав в город, машина остановилась на спуске. Перед нами открылся изумительный вид на Спасо-Преображенский собор, который стоит на холме, а низина, окружающая его, создаёт впечатление, что возвышенность насыпная, искусственная. Храмовый комплекс богат, в советское время не закрывался. Холмистую местность Судиславля сравнивают с холмами викингов в средневековой Европе. Проехав к центральной площади, мы приняли решение прогуляться до собора и, если повезёт, взобраться на его колокольню.

    

          Спасо-Преображенский собор построен в 1758 году, стоит на высоком холме, на берегу реки Кобры. Подойдя к церковной ограде, заметили отъезжающую машину священника, но, на наше счастье, удалось встретить молодого паренька, работающего при храме. Он провел нас в собор, убранство которого удивило своим богатством. Как выяснилось позже, храм достаточно легко перенёс трагические события XX столетия, не закрывался и не разграблялся. Выйдя из храма, парень прошёл к колокольне, которая впечатлила своими размерами (44 метра) и формой, напоминающей карандаш или маяк. Восхождение на колокольню оказалось не простым: кромешная тьма в начале, местами зыбкий деревянный пол, узкие ступеньки, крутизна.

    

          Восхождение возглавляла Ирина Ивановна, завершал Александр Игоревич. Пройдя колокольную площадку, начался свод колокольни, который с каждым новым витком становился всё уже. В стене предпоследней площадки круглые отверстия около 40 см в диаметре, а на последней – что-то, напоминающее бойницы, над головой – конус, переходящий в главку. Снаружи – бескрайние дали, весь городок и окрестности – как на ладони.

          Сам городок, точнее его центр, находится в низине, раньше заболачивался, что вынудило власти провести мелиорацию. Применялась интересная система осушения – вырывались канавы, складывались связанные охапки ивовых прутьев. Эти мероприятия проводились на средства Ивана Петровича Третьякова. Благодаря ему же была сделана первая мощёная дорога от Судиславля до Костромы. Его дом мы увидели, проехав несколько дальше от центральной площади. Первое, что бросилось в глаза при подъезде к дому Ивана Петровича, - три льва охристого цвета, вальяжно расположившихся у выхода. Как оказалось, теперь в этом здании и прилегающих постройках, входящих в комплекс дома, расположилась районная больница и поликлиника.

    

          Во дворе мы встретили мужчину, по всей видимости, из врачебного персонала больницы. От него мы узнали, что внутренняя планировка дома была изменена, а обстановка практически не сохранилась. Ирина Ивановна попросила разрешения пройти в стационар и осмотреться, на что получила согласие. Пока Ирина Ивановна отсутствовала, нам удалось выяснить, что в здании нынешней поликлиники располагались лошадиные стойла и хозяйственные помещения, в которых довелось работать предку нашего собеседника.

    

          Вернувшись, Ирина Ивановна, поразила нас фотографиями, которые ей удалось сделать: кованая старинная лестница, лепнина на потолках, две изразцовые печи в прекрасном состоянии невероятной красоты. Одна печь была закрашена белой краской, но всё равно барельефное изображение впечатляло. Причём наш собеседник прекрасно осознавал ценность всего этого и даже рассказал, что предпринимались попытки отковырять изразцы, что заканчивалось их разрушением.
          Выйдя со двора больничного комплекса со стороны главной дороги, мы увидели красивую решётку домовой ограды. Пройдя по главной улице в направлении от главной площади, мы вышли к музею, который не сразу удалось заприметить. Местный житель указал, что мы стоим у самого входа в музей. Был уже полдень, и как это бывает в провинциальных городках, в это время жизнь в городе замирает. Музей тоже оказался закрыт, но после нескольких попыток достучаться, нас всё ж таки впустили.

          Прохлада старинного здания музея и радость достигнутой цели взбодрила. Уплатив за входные билеты символическую плату, ярославцы принялись осматривать экспозицию. На первом этаже разместились фотографии, документы и карты старого Судиславля, предметы, принесённые в музей местными жителями (мебель, прялки, самовары, утюги, одежда, лоскутное бельё, ходынская кружка, чашки, ложки, тарелки, старинные пивные и винные бутыли и даже придорожный столбик), стенд об Иване Петровиче Третьякове. В одной из витрин лежит фальшивая папулинская золотая монета, найденная одной из жительниц Судиславля. На втором этаже в правом зале представлялась выставка какого-то современно художника-натуралиста, а в левом – та самая экспозиция усадеб земли судиславской. Странным оказалось то, что работники музея (человека четыре), которые следовали за нами всюду, не смогли ответить ни на один интересующий нас вопрос, хотя в начале предлагали устное сопровождение экскурсии по музею.

          На выезде из Судиславля Ирина Ивановна зачитала нам обещанный фрагмент из мемуаров Павла Войновича Нащокина. Подходило время обеда. Остановка была сделана у «грибка» в лесу недалеко от Судиславля. Огорчали лишь признаки былого присутствия людей, но Александр Геннадьевич быстро поднял настроение «Маленькими историями о маленьком Шурике».

          Макарьев
          Городок Макарьев со стороны дороги оказался достаточно не примечательным. Если бы не дорожный знак, я бы и не догадался, что мы въехали в районный центр. Решено было сразу же направиться к главной местной достопримечательности – Свято-Троицкому Макариево-Унженскому женскому монастырю.

          Дорога оказалась, хоть и не долгой, но достаточно путанной – пришлось не раз прибегать к помощи местных жителей, некоторые из которых приятно удивили знаниями истории родного края. Городок оказался очень даже симпатичным: множество старых каменных и деревянных построек, городские пейзажи, практически не затронутые современностью. По пути нам встретилось здание, как мы сначала подумали, земской школы. Сомнение вызвали его большие размеры. Рядом с ней в окружении зарослей ивняка заметили водонапорную башню, принадлежащую по времени постройки, судя по укладке и оформлению окон, к концу XIX началу XX века.

          Оставив машину у главного входа в монастырь, путешественники отправились осматривать окрестности по периметру монастырской стены. Перед нами открылся чудесный вид на реку Унжу с высокого обрывистого склона, на котором расположился монастырь. Сквозь ветви кривых сосен виднелись отблески воды.

          Макарий родился в Нижнем Новгороде. В юношестве будущий Святой покинул отчий дом и стал иноком в Нижегородской Печерской обители. В дальнейшем Макарий вёл очень строгую жизнь затворника, за что получил всеобщую славу и уважение. Всё это тяготило Макария, он покинул монастырь и решил поселиться в безлюдном месте. В поисках одиночества молодой человек отправляется в странствие. Много исходил он земель и основал обителей до того, как пришёл на Унжу: Богоявленская обитель при реке Лух и Троицкий Желтоводский монастырь на Волге, где Макария постригли в монахи. Троицкая обитель процветала лишь пятилетие и была разорена в 1439 году казанским ханом Улу Мухамедом, что вынудило Макария покинуть нижегородские земли и уйти на север. Здесь, в лесах, на правом берегу реки Унжи в том же году 90-летний старец основал Свято-Троицкий Макариево-Унженский женский монастырь. Пять лет спустя, в 1444 году Макарий мирно преставился.

    

          Монастырь долгие годы рос и процветал. В своё время обитель получила особое покровительство от первого государя дома Романовых, что в XVII веке возвысило его популярность во всероссийскую. Даже именовался он порой «лаврой преподобного Макария». В это же время на территории монастыря разворачивается каменное строительство. Первой ласточкой стал Троицкий собор (1664-1670 года). Далее над местом погребения преподобного Макария воздвигли Макарьевскую церковь (1670-1674 года). Тогда же произошло обретение мощей старца Макария. Позже были построены ещё три каменных храма - Благовещенский (1680 год), Никольский (1685 год) и Успенский (1735 год).

    

          Наличие могучего монастыря стало предпосылкой роста окрестных поселений. В 1778 году здесь был образован город Макарьев, ставший позже центром Макарьевского уезда Костромской губернии. В XVIII веке на территории монастыря располагалось Макарьевское Духовное училище, а в 1854 году обитель получила ранг первоклассной, встав в один ряд со Свято-Троицким Ипатьевским мужским монастырём, который до селе был единственным в этом ранге.

          XX век прокатился по обители, как и по всей России тяжёлым колесом. В 1919 году монастырскую братию разогнали, монастырь закрыли, хотя храмы в его стенах продолжали действовать. Их упразднение началось в 1926 году с Никольской церкви, а последний колокольный звон прозвучал в декабре 1929 года. Монастырское имущество было разорено. Чудотворная икона Макарьевской Божией Матери исчезла, а главная святыня – мощи преподобного Макария – были отданы в краеведческий музей.

          Новейшая российская история с началом возрождения Русской Православной Церкви коснулась и стен закрытой унженской обители. 14 мая 1990 года мощи унженского старца Макария возвращены Костромской епархии и перевезены в Кострому. 16 июля 1993 года Макариево-Унженская обитель была восстановлена в статусе действующего женского монастыря. В 1995 году в монастырские стены были возвращены мощи преподобного Макария Унженского и Желтоводского.

    

          15 октября 2003 года был принят герб Макарьевского района. Из книги К.Ф. Мочёнова и Ю.В. Коржика "Гербы современной России" (2005 год):
          «Лазоревое поле дополняет символику и показывает географическое расположение Макарьевского района на реке Унжа. Колокол - символ "духовного начала", аллегорически показывает Макариево-Унженский монастырь - один из крупнейших в Костромской области. Кроме того, Макарьев славился крупнейшими в России торговыми ярмарками: колокольный звон оповещал о начале ярмарки. Золото - символ высшей ценности, богатства, величия, постоянства, прочности, силы, великодушия, интеллекта и солнечного света. Лазурь - символ возвышенных устремлений, мышления, искренности и добродетели».

  

          Такова история Свято-Троицкого Макариево-Унженского монастыря. Пройдя стену вдоль склона, в низине сквозь сосны заблестела главка. Спустившись по кручине, оказалось, что это часовня (построена в 1869 году), которая стоит на источнике, возникшем, согласно легенде, по молитве преподобного Макария. У часовенки суетились несколько монахинь и дети. Внутренне помещение оказалось пустым – лишь намёки фресок на стенах и под сводом. Подбежавшая женщина, поворчав на нас, закрыла ворота. Оказалось, она только-только прибралась внутри и помыла пол, т.к. на следующий день была назначена служба. К счастью, сам источник находился под полом деревянного крыльца перед входом в часовню, что позволило нам набрать воды, умыться и отведать прохладной и вкусной воды.

    

          Поднявшись на гору, мы смущённо постояли у открытых ворот, не решаясь войти, т.к. вход был служебным, для монахинь. Набравшись смелости, переступили порог и вошли внутрь. Сразу обратила на себя просторная территория обители, что не скажешь, находясь за стенами, т.к. монастырь скрыт за сенью окружающих его лип и сосен и не производит впечатления большого. Стоя в тени Успенской церкви, начали съёмку, но тут же была пресечены девочками лет 7-8, вежливо сказавшими: «Нельзя снимать! Не фотографируйте, пожалуйста!». Ну, нельзя так нельзя. Девочки тоже работают в монастыре, т.к. на территории обители находится приют для девочек-сирот имени святителя Митрофана Воронежского.
          Пройдя красивую цветочную клумбу, мы оказались перед входом в Макарьевскую церковь. Прохладная и слабая освещённость храма невероятно ободрила после зноя. Изучив прилавок с литературой, зашли в сам храм. У противоположной стены, слева от алтаря разместилась сень с мощами преподобного Макария. Не надолго задержавшись в храме, вышли. На тропе, ведущей к церкви увидели фигуру настоятельницы в окружении двух монахинь. С марта 2004 года настоятельницей Макариево-Унженского монастыря назначена игуменья Вера (Морева). В обители - 10 сестер и 6 воспитанниц. Погуляв по территории, удалось зайти в восстанавливаемый Троицкий собор. Перед нами предстали прекрасные фрески и признаки некогда величественного убранства храма.

          Покидали древнюю обитель мы через нынешние парадные ворота, справа от которых находится некогда красивая надвратная Никольская церковь. Уезжая из города, перед нами открылась и наиболее приблизилась к дороге река Унжа, приютившая почти 500 лет назад на своём берегу величественную крепость - Свято-Троицкий Макариево-Унженский монастырь.

          Мантурово

          Городок Мантурово не произвёл большого впечатления. Возможно, это связано с тем, что мы транзитом его проехали, остановившись лишь на обед и у закрытых дверей краеведческого музея. А, возможно, город разбил мечту Ирины Ивановны и наши ожидания после её вдохновенного рассказа найти здесь горы старинных вещей.

    

          Рождественское

          В село Рождественское мы заехали случайно: Александру Игоревичу пришла идея встретиться со своим старым знакомым. Село оказалось приличным по размерам, красивое и практические не тронутое современностью. В Рождественском встретили много интересных старых зданий, назначение которых, к сожалению, не удалось определить. Даже наш случайный встречный, показавший неплохие краеведческие знания, не смог рассказать всего. Оказалось, что мужчина живёт в столице, биолог по образованию, а в Рождественское приезжает, т.к. тут жили его родители. Ходит по грибы и ягоды, на охоту и рыбалку.

    

          На восхищения Ирины Ивановны местной природой и лесами он сообщил, что эти впечатления лишь поверхностные. Природа кажется сказочной только с дороги, и настоящих реликтовых лесов здесь почти не осталось, а лишь «одни кусты по сравнению с тем, что было раньше». В селе когда-то был музёй, экспозицию которого составляли в основном фотографии об истории этих земель, а так же вещи, приносимые селянами.

          Что встретилось из построек? Когда-то в селе был дом управляющего, сгоревший в 1980-х годах, а на его фундаменте был воздвигнут дом культуры. Сохранился бывший дом врачей - деревянное здание с декором и старинной кирпичной оградой. Церковь в селе новая, а старую настигла участь десятков тысяч прочих в трагической истории XX века. При церкви когда-то был старинный погост, снесённый вслед за храмом в 1960-е года. На его месте воздвигли школу (ныне – почтовый узел связи). При сносе кладбища сбежалось всё село, старожилы плакали и недоумевали. Всем, в том числе и нашему собеседнику, запомнилось, как вскрыли одну могилу и обнажили кости с огромными рыжими косами. Оказалось, что кто-то из стариков знал их обладательницу ещё при жизни.

    

          Выяснилось, что при селе когда-то была усадьбы, скупые намёки на которые трудно заметить приезжему. Теперь сохранилась лишь планировка усадьбы – аллеи, превратившиеся в тропы, и пруды, превратившиеся в болота. Бывший усадебный парк представляет собой лиственницы и кедры. Когда-то в XVIII веке земли эти принадлежали Лепниным, затем перешли к Лубининым, а затем - к Волконским.
          В центре села раскинулся сельский парк со скульптурами павшим войнам и Владимиру Ленину. Скульптура войнам привлекла ядовито-зелёной окраской и красивым выражением лица у фигуры солдата, преклонившегося на колено.

          Ветлуга

          В Ветлугу наша компания прибыла поздно вечером. Город уже погружался в сумерки, улицы пустели, а чтоб посмотреть город не было ни сил ни возможности. Приняли решения остановиться в местной гостинице, которая скорее была похожа на нечто среднее между гостиницей, общежитием и домом престарелых, т.к. с балкона второго этажа нас встретили любопытные взгляды множества старушек и сохнущее бельё. Так, впрочем, в итоге и оказалось. С позволения читателя отложим рассказ о Ветлуге на конец нашего повествования, т.к. ознакомиться с городом нам довелось вволю на обратном пути, по сему, будем последовательны.

    

          Гостиница оказалось на пределе простенькая, но приятно чистая и аккуратная. Веяло чем-то давно забытым, советским. Мужская часть коллектива разделила четырёхместную комнату, а Ирина Ивановна удалилась на женскую половину – в комнату на против. Была возможность отдохнуть, принять душ и слегка перекусить тем, что удалось прикупить в местном магазинчике по дороге на автостоянку. Вечер прошёл спокойно, и только Александр Геннадьевич долго не мог заснуть и забавлял нас всякими разными мыслями, навещавшими его светлую голову.

          Макарьевское

          Ветлугу мы покинули достаточно рано, т.к. предстояли грандиозные планы. Весь день было решено посвятить основной цели поездки – посещению села Макарьевское. Каким же образом столько отдалённо расположенное село оказалось близко ярославцам Александру Пенкину и Александру Поздеевскому? Всё дело в том, что с историей Макарьевского неразрывно переплетена судьба одного из представителей священнического рода Александра Поздеевского. Далее я приведу выдержку из статьи Александра Пенкина «Новомученики священнического рода Поздеевских», опубликованной в первом выпуске Альманаха ЯрИРО.
          Александр Васильевич Поздеевский родился 21 марта 1876 года в семье уроженца посада Большие Соли протоиерея храма во имя преподобного Макария Унженского села Макарьевского Ветлужского уезда Нижегородской губернии.
          Существует легенда о том, что его рождение было ознаменовано предсказанием местного блаженного Герасима, которому суждено было сбыться. Однажды, войдя во время службы в сельскую Макарьевскую церковь, Герасим обратился к народу:
          «Что вы здесь стоите? Идите на задки, к бане – там Архиерей родился!».

    

          Александр Васильевич в 1896 году окончил Костромскую Духовную Семинарию, а в 1900 году - Казанскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия. В том же году принял постриг от епископа Антония (Храповицкого) с именем Феодор.
          Далее в его послужном списке значится: преподаватель Калужской Духовной Семинарии (с 1901 года); инспектор Казанской Духовной Семинарии (с 1902 года); ректор Тамбовской Духовной Семинарии (с 1904 года); ректор Московской Духовной Семинарии (с 1906 года); ректор Московской Духовной Академии (с 1909 года); 14 сентября 1909 года хиротонисан в епископа Волоколамского, викария Московской епархии в Москве, в Храме Христа Спасителя; 1 мая 1917 года назначен настоятелем Даниловского монастыря г. Москвы.

 

          В Московской Духовной Академии Владыка Феодор пользовался большим авторитетом, как строгий монах и аскет, знаток святоотеческого богословия и канонического права. Он читал курс пастырского богословия.
          Вместе с Владыкой Феодором в Данилов монастырь после 1917 года пришли многие его друзья единомышленники со времени ректорства в Московской Духовной Академии. И в двадцатые годы, во многом благодаря Архиепископу Феодору, монастырь стал оплотом православия, переживая расцвет духовной жизни, сохраняя традиции вопреки происходящему в России в начале XX века.

 

          Преосвященный Феодор занимал решительную позицию в отношении обновленчества, не допускающую никаких компромиссов, которую разделяли и многие иерархи Русской Православной Церкви. В годы настоятельства Владыки Феодора в Даниловском монастыре нашли прибежище многие, лишенные кафедр архиереи, твердо державшиеся устоев Православия во время вспыхнувших церковных смут.
          С 1920 года началась череда его бесконечных арестов, обвинений, допросов и заключений: концлагерь, Бутырская, Таганская тюрьмы.

 

          В начале сентября 1922 года, под духовным руководством Владыки Феодора, «даниловцы» начали формирование т. н. «Параллельного Синода», ввиду неэффективности Синода Патриаршего, находившегося под полным контролем ГПУ.
          В августе 1923 года указом Святейшего Патриарха Тихона епископ Волоколамский Феодор был возведен в сан архиепископа с правом ношения креста на клобуке.
          Но череда арестов продолжалась: 1923 год - арестован в Костромской губернии; 1924 год - арест в Свято Даниловом монастыре по обвинению в антисоветской агитации; вновь арестован в декабре 1924 года и приговорен к высылке в Киргизский край; 1929 год - арест во Владимире, приговорен к 3 годам ИТЛ; январь 1933 года - арест по делу «Партии Возрождения России», приговорен к 3 годам ссылки в Казахстан, но в 1934 году выслан в Северный край;1935 год - арест, срок ссылки продлен еще на 3 года; июль 1937 года - арест в Усть-Сысольске, отправлен в тюрьму г. Иваново для следствия по делу «Даниловского братства».

    

          «Даниловская оппозиция» появилась еще при патриархе Тихоне, когда архиепископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), весьма уважаемый в Церкви, решил, что Тихон совершил слишком большие уступки антихристианской власти. О нем говорили: «Строгий монах, человек бескомпромиссной твердости, он считал, что Церкви незачем вступать в диалог с атеистическим государством». Тем более заявления и действия митрополита Сергия (Старгородского) Феодор отвергал как капитулянтские. Он не шел на раскол, но перестал поминать имя Сергия за богослужением после его декларации. Ярославский митрополит Агафангел (отказавшийся от полномочий Местоблюстителя в пользу Сергия), в 1928 году также признал невозможным выполнять некоторые административные распоряжения митрополита Сергия, считая их личным произволом, но на раскол с ним все же не пошел.

          В архиве УФСБ РФ по Ивановской области хранится уголовное дело № 7014-П в отношении Поздеевского Александра Васильевича. В нем ему было предъявлено обвинение в том, что он:
          ...«являлся руководителем подпольной контрреволюционной организации церковников, т. н. «Всероссийское иноческое братство Князя Даниила», которое в целях борьбы с советской властью ставило задачу: организовывать, поддерживать и сохранять старые церковные кадры. Систематически их пополнять путем тайных постригов в монашество из мирян, создать свою подпольную церковь, т. н. «Истинно православной веры», в которую собирать церковников и духовенство, враждебно относящихся к советской власти, вовлечь наибольшее количество верующих в антисоветскую деятельность…».

    

    

          Постановлением тройки УНКВД Ивановской области от 22.10.1937 года Александр Васильевич Поздеевский (Архиепископ Феодор) приговорен к высшей мере наказания с конфискацией лично ему принадлежащего имущества.
          По заключению прокурора Ивановской области в 1989 году Поздеевский А. В. реабилитирован.
          В 1981 году Архиерейский Собор Русской Православной Церкви за рубежом (РПЦЗ) включил в Список Новомучеников и Исповедников Российских имя Архиепископа Волоколамского Феодора (Александра Васильевича Поздеевского).
          Не все однозначно в судьбе этого человека. Его богословские труды, духовное наследие изучаются специалистами. И сейчас в печати много споров о том, можно ли было Феодора Поздеевского причислить к Новомученикам, ссылаясь на протоколы последних допросов Феодора. В них он якобы «признался», что возглавлял нелегальную контрреволюционную организацию, враждебно настроенных к советской власти церковников, именовавшуюся «Братство Князя Даниила» и назвал его участников.
          Но, читая протоколы допросов, нельзя не заметить многие противоречия, повторы, неточности в формулировках, не свойственные человеку высокого духовного звания и образования. Можно только догадываться, что происходило в перерывах между допросами, регулярно следовавшими с 25 марта по 25 июля 1937 года по два раза в месяц. Из девяти допросов только на седьмом появляются эти «признания». Не исключено, что пытки становились до того невыносимыми, что он уже не имел сил контролировать свои действия. Но в любом случае это нисколько не умаляет его христианского подвига.
          Расстрелян Александр Васильевич 23 октября 1937 года и похоронен предположительно в местечке Балино под Ивановым.

          Но, по всей видимости, ожидая несправедливого приговора, не знал Архиепископ Феодор о том, что недалеко в Ярославле в эти же дни в тюрьме ожидает решения своей судьбы его родной дядя Александр Поздеевский, о котором было сказано в первой части сообщения.
          И уж совсем не мог он знать, что в его последний день, в той же Ивановской тюрьме был расстрелян еще один священник – Виктор Иванович Поздеевский - его двоюродный брат.
          Более подробно с судьбами новомучеников рода Поздеевских можно ознакомиться на страницах первого выпуска Альманаха. Александр Игоревич и Александр Геннадьевич лишь однажды посещали это далёкое село, но, к сожалению, от той поездки в 2004 году не сохранилось ни фотографий, ни записей. И вот теперь, приехав в Макарьевское, мы стоим у дома местного старожилы Сергея Андриановича Зуева и вспоминаем подробности из жизни семьи Архиепископа Федора.

    

          Будущий архиепископ имел двух сестёр и брата. А его отец Василий Викторович вместе с супругой похоронены, согласно преданию, под огромной старой елью вблизи храма, но документального подтверждения этого факта обнаружено не было. С восточной стороны храма находится могила блаженного Герасима, которая чудом сохранилась и стала объектом паломничества.
          Встреча с Сергеем Андриановичем состоялась тёплая. Совсем неожиданным были его откровенные и добродушные объятия. Весь облик старичка, его невысокий рост, коренастая фигура, густая седая поросль на лице и простенькое одеяние вызывали ассоциации, что нас встретил местный лесовичёк или домовой. Сергей Андрианович является хранителем истории села Макарьевского. Благодаря его усердию в окрестностях села были облагорожены более десятка ключей, на которые нам ещё предстояло наведаться. Практически всё, что мы встретили на ключах, оказалось сделано его руками. Лишь некоторые объекты были организованны на средства благодетелей.

 

          Первым пунктом нашей программы была служба у источника священномученика Феодора. Путь предстоял не долгий. Пройдя парочку огородов и лужайку, мы спустились через заросли лещины в низину, где уже собрались прихожане. Сергей Андрианович предлагает каждому пришедшему на ключ священномученика Феодора принять участие в облагораживании места: кто сажает деревце, кто приносит гравий, кто крупный камень. Александр Игоревич посчитал своим поддержать добрую традицию: утрамбовал гравий на тропинке вокруг ключа и оставил несколько кружек из нержавейки для посетителей.
          Сергей Андрианович рассказал нам о ключе, обратив внимание, что на некоторых камнях, обрамляющих его, сделаны надписи: «1937 * Еп. Феодору 1995» (год гибели Архиепископа и год закладки камня), «Екатеринбург Кострома 2002», «Ярославль с. Макарьевское лето 2004». А в самом ключе на одной из его стенок проглядывается надпись: «иерм. о. Даниил памяти Макарьевского святого еп. Феодора (Поздеевского) 1876-1937». Кстати, заглянув в колодец ключа, на мгновение показалось, что он совершенно пуст. По словам старожилы, периодически до него доходят подобные жалобы. На самом же деле это обман зрения, возникающий из-за необычайной чистоты и прозрачности воды.
          По окончании службы Сергей Андрианович собственноручно принялся разливать воду из источника всем желающим. На помощь старичку пришли ярославцы, взяв огромный черпак и принявшись наполнять посуду прихожан.
          В нескольких метрах от ключа священномученика Феодора мы заметили нечто, напоминающее шалаш. Оказалось, что сооружение прикрывало ещё один недавно открытый источник. На площадке, помимо источников, находятся две деревянные скамьи, а сама площадка обрамлена посаженными школьниками кустами лещины. К источникам ведёт одна единственная тропа: Сергей Андрианович является противником удобств и стремится свести их к минимуму, считая, что каждый должен приложить усилия для посещения источников. Это многое объяснило в некоторых его дальнейших комментариях и поступках. Например, когда мы посетили ключи блаженного Герасима, он наотрез отказался воспользоваться сделанными на них помостами и деревянными лестницами. Ещё одной трудностью на ключе Феодора стали тучи комаров, которые казались просто огромными. Впрочем, местные их совершенно не замечают и трудностью не считают.
          Уходя с источника, Сергей Андрианович рассказал нам об увлечении своей молодости – любительской фотографии. Позже его фотоальбомы стали причиной частых визитов соответствующих органов, думающих обнаружить компрометирующие снимки. В результате наш знакомый сжёг все фотоснимки, а аппаратуру подарил школе.
          Вернувшись к машине, Сергей Андрианович отправился домой пообедать, а мы, отказавшись от трапезы, направились обследовать то, что осталось от дома, принадлежавшего некогда родителям Александра Васильевича Поздеевского. Последние жильцы – родственники семьи Поздеевских – покинули его много лет назад. С тех самых пор дом пришёл в упадок, а в последние годы к разрушительным силам природы прибавились силы человеческие. Время от времени в село наведываются искатели бесплатного строительного материала и буквально растаскивают дом по частям. В одной из комнат в ворохе бумаг нам посчастливилось обнаружить письма родственников Поздеевских.
          Побродив по дому, мы отправились к храму. По рассказам Александра Геннадьевича в 2004 году им посчастливилось забраться на колокольню. Теперь же состояние храма и колокольни настольно плачевно, что словами трудно описать. Внутренне состояние здания так же поразило до глубины души. Казалось, что малейшей неосторожности всё сооружение может рухнуть. Фрески практически не уцелели. Более наглядными станут приложенные ниже снимки.
          Обойдя храм, мы заметили группу паломников у могилы блаженного Герасима. Молитва уже закончилась, и мы решили поближе познакомиться с мужчинами в церковных одеждах. Беседа состоялась очень продолжительная, насыщенная и познавательная, но её содержание я опускаю, т.к. достаточно сложно человеку несведущему пользоваться богословской терминологией.
          Могила старца Герасима – это, пожалуй, всё, что осталось от приходского кладбища, уничтоженного в 30-х годах. Если быть более точным, то могила Герасима так же была уничтожена, а в новое время - восстановлена. По словам старожил, к разорению погоста были привлечены пионеры: ребят заставляли ломать плиты и кресты, а затем сбрасывать их с обрыва в реку Ветлугу. В середине 30-х годов Сергей Андрианович, будучи восьмилетним мальчишкой, стал свидетелем сброса колоколов. Самый большой колокол от падения вошёл в землю аж на половину, а затем был разбит собственным языком. В 1937 году храм закрыли и использовали в качестве зернохранилища. В конце 40-х годов кровля стала протекать, и зернохранилище ликвидировали. Участь погоста постигла церковную кирпичную ограду, которая была использована в качестве фундамента местной школы. Кто-то крикнул из толпы «Не простоит эта школа долго!». И действительно: таинственным образом школа, не простояв трёх лет, была уничтожена пожаром.
          В более позднее время шпиль колокольни был сбит молнией, что так же глубоко запало в память селян, посчитавших это событие дурным знамением.
          Дальнейшим пунктом путешествия по Макарьевскому стало новое кладбище, где покоятся родители Сергея Андриановича, а также сёстры Александра Васильевича Поздеевского – Елизавета (1879-1958 гг.) и Надежда (1880-1975 гг.). Почтив их память, мы отправились на ключи старца Герасима.
          По дороге на ключи Герасима мы услышали историю открытия ключа священномученика Феодора. В 1988 году Сергею Андриановичу потребовалась чистая вода, а тут на удачу старичок заметил сочившуюся из горы воду. Источник расчистил, поставил трубу, поддерживал. А позже начал обустраивать серьёзней. В 1995 году приехал иеромонах Даниил, освятивший ключ. Это событие привлекло внимание властей и местных историков.
          Старец Герасим является первооткрывателем ключей, получивших позже его имя. А если быть более точными, то Герасим открыл всего один источник, а прочие шесть были обнаружены уже при участии нашего провожатого – Сергея Андриановича.

          Прежде всего, мы совершили поклонение у Поклонного Креста, а далее следовали по ключам в следующим порядке – ключ Поклонного Креста, старца Герасима, Макария, Казанский, Ильи Пророка и Тысячелетия Христианства. Ключи Герасима оказались очень красивым, живописным и не пустующим местом: на подъезде стояло около пяти машин, и почти на каждом ключе кто-то всё время набирал воду и молился. Пробираться по ключам оказалось не так-то просто: скользкие камни, склизкие тропинки, густой кустарник и крапива то и дело норовили столкнуть с тропинки. Вода в ключах старца Герасима оказалась столь же прозрачная, чистая, вкусная и ледяная, сколь и в Фёдоровском. Подойдя к последним трём ключам, выяснилось, что ключей, на самом деле, далеко не шесть, а несметное множество: земля и склоны лесной низины сочились везде и всюду, сливаясь в широкий быстротечный ручей.
          Посещением ключей старца Герасима завершило наше путешествие по селу Макарьевскому и его окрестностям. Дорога лежала на Ветлугу, а Сергей Андрианович стал на время нашим спутником. По дороге мы беседовали о Герасиме, о современности, о вопросах веры. Проезжая небольшую речку, Сергей Андрианович рассказал, как в годы гражданской войны здесь свершился массовый расстрел меньшивиков.

          И вновь Ветлуга

          В Ветлуге Сергей Зуев нас покинул, и тут появилась возможность подробнее рассмотреть этот замечательный городок. Теперь немного истории.
          Ветлуга берет свое начало от деревни Шулепниково, упоминаемое впервые в 1686 году. В начале XVIII века деревня переименована в село Верхнее Воскресенское, а 5 сентября 1778 года высочайшим указом императрицы Екатерины II Ветлуга утверждена уездным городом. В последующем императрица утвердила "План городу Ветлуге": прямоугольник, длинная сторона которого вытянулась вдоль правого берега реки, а улицы пересекались под прямым углом.

 

          Основным промыслом ветлужан был и остаётся лес. Кроме того, раньше велась добыча древесного угля, дегтя, меда и пушнины. Из ремёсел процветали мочальное, гончарное и плотницкое дело. Развитию торговли способствовали ежегодные ярмарки Благовещенская и Фроловская, проходившие весной и осенью.
          Культурная сторона дореволюционной Ветлуги была представлена Народным домом. В нем ставились спектакли, читались лекции. В городке работало фотоателье Чиркина, прекрасного качества фотографии которого по сей день хранятся в краеведческом музее.

    

          Не последнее в жизни ветлужан занимало православие. Горожане с большим уважением относились к священничеству. Красивейшая Троицкая церковь утопала в громадных кустах сирени, а строгий Воскресенский собор стоял в обрамлении высоких белых берез.

 

          Удивительной достопримечательностью города является ветлужский краеведческий музей, образованный в 1918 году И.И. Разумовой. Сегодня фонд музея насчитывает более 9000 экспонатов. Отдел природы является одним из лучших по своему исполнению, его оформил член Союза художников В.Н. Куранов. Наведавшись в музей, нам посчастливилось познакомиться с его гостеприимным коллективом. Они, вероятно, были приятно удивлены, узнав, откуда мы. А когда Александр Игоревич передал в дар музею фотографии своего предка и книги со статьями о нём, они даже немного растерялись. Ещё бы! В одной из книг работники ветлужского краеведческого музея обнаружили идентичную статью, якобы исполненную их землячкой и размещённую в одной из местных краеведческих изданий. На самом же деле её автором является Александр Геннадьевич Пенкин.

 

          Город самобытен, чист и аккуратен. Хотелось обойти его целиком, т.к. каждая улица и улочка пестрит старинной каменной и деревянной архитектурой, резными карнизами, наличниками, кружевной резьбой. Всё это на порядок приобретает в весе в сочетании с необычайной красотой местной природы, которая не то, что бы богата, но удивительно спокойна, чиста и гармонична. К большому сожалению, подобных городков, сохранивших исторический облик и самобытность, становится всё меньше и меньше.
          Посещением Ветлуги и закончилась эта необычно интересная и, на мой взгляд, удавшаяся поездка. Путь назад был приятен и, не смотря на общую усталость, насыщен беседами и дискуссиями.